Светлана не сводила с меня пристального взора, и я заметил, как губы её сжимаются всё плотнее.
— Скажите мне, что происходит у нас на Земле? Что-то меняется, да? Что-то, чего мы все не замечаем за повседневными делами, за потоком открытий и радостных свершений?.. Это что-то нехорошее и тёмное? Так? — встревожено говорила она, придирчиво всматриваясь в меня.
— Послушайте, Светлана! — Я взял её за плечи и слегка встряхнул. — Зачем все эти нелепые фантазии? Ничего плохого в Трудовом Братстве не происходит, поверьте! С чего вдруг вам пришло это в голову? Я нахожусь здесь в целях вашей безопасности, только и всего. Такова наша работа — оберегать людей в любом уголке вселенной…
— Оберегать от чего? Разве нам грозит какая-то опасность? — Голос её дрогнул волнением, а её глаза по-прежнему заглядывали в самую мою душу.
— Вы словно ребёнок! — снова усмехнулся я, стараясь выглядеть непринуждённо. — Нет, конечно! Но что может поджидать на чужой планете исследователей, таких, как вы, которые, к тому же, занимаются изучением загадочных и непонятных сооружений? Вы же сами видели, что случилось с Акирой Кензо!
— Такое бывает в работе археолога. — Девушка опустила голову, теребя подол своего платья. — И что же вы сделаете, чтобы уберечь нас от этого?
В её голосе прозвучала легкая усмешка.
— В следующий раз я пойду первым, — спокойно сказал я, беззаботно улыбаясь ей.
Она посмотрела на меня снизу: недоверчиво и с сомнением, но потом тоже улыбнулась.
— Хорошо. Я, наверное, пойду к себе. Извините, что пришла к вам посреди ночи со своими глупыми сомнениями. Я не хотела вторгаться к вам так неожиданно.
— Ерунда! — беспечно отмахнулся я. — Мне было приятно побеседовать с вами.
— Мне тоже.
Она в последний раз взглянула на меня и быстро вышла, бесшумно затворив за собой дверь. Проводив её взглядом, я снова повернулся к окну. Прижался горячим лбом к стеклу, по которому ощутимо лились холодные струйки воздуха. Марсианская ночь кончалась. Над далёким восточным горизонтом медленно поднималась прозрачная розовая дымка. Гася низкие звёзды, она сгоняла к полюсу лохматые облака.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ВЗОРВАННЫЙ МИР
«Велик Космический Порядок, ибо он не менялся со времен Осириса, который установил его»
Перед моим взором лежал изрезанный и развороченный ландшафт, усыпанный громадными каменными останками, составленный из долин и изломов, уходивших к самому горизонту, окутанному красновато-жёлтой тревожной дымкой. Я стоял на краю громадной трехкилометровой пропасти, на дне которой словно начиналось преддверие одного из нижних кругов ада Данте. Тёмное небо над головой ощутимо давило, а мерцавшие в зените звёзды ещё больше усиливали тягостность и нереальность окружавшего нас мира.
— Одной из великих загадок Марса до сегодняшнего дня являлось то, что он имеет два совершенно отличных и чётко определённых типа рельефа, — пояснял Кави Рам.
— Вот там, позади нас, находятся густо изрытые кратерами высокогорья юга. Они возвышаются над уровнем условного «нуля» в основном на два километра. Здесь же, перед нами, северные низины, самая большая из которых это Великая Северная Равнина, простирающаяся от северной полярной области. В западном полушарии она переходит в равнины Аркадия, Амазония, Ацидалийскую и равнину Хриса, а в восточном в равнины Утопия, Элизий и Исиды. Все эти равнины лежат на четыре-пять километров ниже среднего уровня поверхности Марса. Можно сказать, что это впадины на марсианском шаре, подобные океаническим впадинам Земли. Только в них никогда не было океанов.
Я посмотрел на геолога. За тёмным стеклом шлема скафандра, черты его лица были почти не различимы.
— Высокие и низкие земли, — снова зазвучал в наушниках голос Кави Рама, — занимают примерно по полушарию. Правда, они лишь приблизительно совпадают с нынешним северным и южными полушариями Марса. Линия раздела между этими двумя зонами описывает большой круг, который наклонен относительно марсианского экватора на тридцать пять градусов.
— А как же быть с поднятием Элизий? — спросил я. — Ведь оно полностью расположено в северном полушарии. Да и горы Фарсида, насколько я понимаю, находятся как раз на линии раздела.
— Это можно рассматривать как исключение. — Голос геолога прозвучал спокойно и уверенно. — Собственно, как и в южном полушарии, такими исключениями являются долина Маринеров, а так же три самых больших марсианских кратера — Аргир, Эллада и Исида.
Он сделал несколько шагов в мою сторону и остановился у самого края обрыва рядом со мной, смело упёршись ногой в большой, покрытый окалиной камень. Теперь я мог заметить странный красноватый отблеск, который едва выделял глаза геолога за стеклом шлема — столь же тёмные и таинственные, как и марсианское небо.
В наушниках опять зазвучали его слова: