Чаша бытия

Грамоту получил от главного управления дороги. Ну, такое уважение! Есть что вспомнить. (Загибает пальцы.) Телевизор! Экран — шестьдесят один по диагонали. Вот! Сервиз. Дулевский. Так? Скатерть! Жене — кофту! Мне — шапку пыжиковую! Так! Да что говорить, от души дарили, не экономили. Водка, правда, моя. Пятьдесят бутылок. Вина еще, пивко там… Конфеты, ну все… хочешь не хочешь.

О н а. Безумие…

О н. Ничего не дорого, так на так и вышло. В одном сервизе — двадцать предметов!

О н а. Ну, мне, кажется, пора… (Собирается уходить.)

О н (останавливает ее, начинает смеяться). Ой, мы так смеялись! Когда все ушли… Это уж когда было? На третий день, к вечеру. Я и говорю жене: а сервиз плохой. Она: «Чем это?» Я говорю: фарфор фальшивый. Она: «Как это?!» А у меня в руках ножик был. Я подошел, ка-ак по носику чайник, по краешку, как дал! Самый кончик дудки, закрутка эта, — как отрезало. (Смеется.) Знал, что делал! Ну тут началось: крик, шум… (Без видимого перехода.) Моя фотография висит на доске Почета, в городском садике. Да-а. Так что завидовать, соседка, мне вроде нечему. А мне позавидовать, считаю, можно! Можно?

О н а. Внимание всегда приятно. Пожалуй, поеду-ка я сразу в Пушкин…

О н (снова ее останавливает). Вот сейчас дочка сдаст экзамен! Уверен — придираться не будут. Чья такая? Гудкова! И вот как получится в моей биографии? (Загибает пальцы.) Я диспетчер, образование семь классов. Так? Дочь — педагог! Так! Мой внук — академик. Фамилия только у него будет не моя, вот что жалко!

Едва успел он все это сказать, как послышались необычные телефонные звонки.

О н а (торопится к телефону). Междугородная. Не вам ли! (Берет трубку.) Да, я слушаю!.. Сейчас-сейчас! (Передает ему трубку.) Вам. (Уходит к себе.)

О н (в трубку). Але, это кто?.. Это ты?.. Это я!.. Что, что? Ну чего ты!.. Словами говори!.. Что ты хлопочешь! Говори словами… Так!.. Так!.. Так… Ясно… Это что, окончательно?.. Может, пересдать можно?.. На апелляцию?.. А они знают, чья ты дочь?!.. Как это — не поедешь?.. Там мать сидит!.. Але, але!.. Говорю еще! Доплатим!.. Але!.. Перезвони!

Гудки отбоя. Кладет трубку. Некоторое время молчит.

(Громко.) Слыхала?! Что со мной-то!

О н а  выходит к нему.

О н а. Бедная девочка.

О н. Нет, главное — чего мучили? Решили завалить — ну завалили на первом! (Хлопнул себя по колену.) Девок не берут! Я же знал эту практику! Да, но мою-то могли взять?!

О н а. А вам обещали помочь?

О н. Да никто ничего не обещал, но уважение могли сделать! Не с улицы же…

Пауза. Бьют часы. Она и он переходят в кухню.

Да-а. Толчок мозгам. Думаю: может, кому позвонить? Телеграмму дать? Кому?.. Теперь домой ехать не хочет. От позора. А что ей за позор? Она еще никто. Вот как я на работу выйду?

О н а. Пахомий Николаевич, надо ее как-то поддержать.

О н. А чем я ее поддержу? Вот ведь какое горе.

О н а (не сразу). Вы обещали ей поездку в Ленинград. Вот пусть и приезжает. Ей этого хочется, она об этом мечтала, и надо к ней прислушаться. А жить… Жить будет у меня.

О н (отступает). Нет-нет, не надо. Нет-нет, не надо!

О н а. Какая ерунда! Пусть приезжает. Анне Степановне вы ведь вообще-то не родственник.

О н. Не. Не хочу.

О н а. С гостиницей трудно, да и не стоит.

О н. Да вам зачем это?

О н а (прерывает). Перестаньте, Пахомий Николаевич, я говорю дело!

О н (садится). Ладно. Спасибо. Я тоже… другим помогал. И в долгу оставаться не люблю.

О н а. Ну подумайте, Пахомий Николаевич, перестаньте со мной считаться! Я просто понимаю, в каком девочка состоянии.

Оба смотрят через окно во двор. Пауза.

О н. Поздно сегодня мусор увозят…

О н а. Опять тучи. Неужели будет дождь?.. Я как-то привыкла всегда входить в положение других. А в свое стараюсь не вникать! (Смеется.)

О н (шутит, не очень весело). В чужое тоже… не всегда входишь. Я свидетель.

О н а (улыбаясь). Ну, это особый случай!..

Прошло еще три дня.