Чаша бытия

Он включает у себя в комнате радио.

На следующее утро.

О н, в рубашке с галстуком, без пиджака, возится с дверью ее комнаты. О н а  стоит рядом.

О н а. Вот вам и капитальный ремонт — уже нельзя закрыть дверь.

О н. Вся! Вся наперекосяк пошла.

О н а. А была хорошая, дубовая. Унесли!

О н. Надо было дать трешник.

О н а. Мужчин нет! Вот вам бы здесь жить — вас бы не обманули! (Смеется.)

О н (закрывает дверь). Ну, вроде теперь нормально. Пробуй, хозяйка.

О н а. Дивно!

О н. Пробуй, пробуй!

О н а (закрыла и открыла дверь). Дивно! Действительно золотые руки!

О н. Но замок, извиняюсь, курам на смех. Одним пальцем оторвешь.

О н а. Да! Да!

О н (передразнивает, тон шутки). «Да! Да!» Интеллигенция, тоже мне. Надо новый поставить, пока я здесь.

О н а. Да что вы, я уже к этому привыкла! Спасибо, Пахомий Николаевич, что бы я без вас делала!

О н (надел пиджак). Ну что, пойдем? Вместе и выйдем.

О н а. Нет-нет, идите. Не ждите, не ждите меня, мне еще нужно позвонить.

О н. Опять звонить, Наталья Владимировна? Знаете, я начинаю вас ревновать!

О н а. Да что вы! Это все такие невинные звонки!

О н. Пошли-пошли, потом позвонишь. У меня… одно дело есть.

О н а. Ну! (Улыбаясь.) Ну, говорите…

О н. Сегодня же суббота…

О н а. Ну… Суббота?

О н. В общем, так: беру нам с вами, Наталья Владимировна, билеты на вечер в кино. А в какое — вы сами укажите. Сейчас на улицу выйдем, тут рядом доска объявлений — посмотрим, выберем, а я билеты достану. Да не сомневайтесь, раз-два — и в дамки.

О н а (смущена). Сегодня? Ах, но ведь сегодня действительно суббота! Я, знаете, должна сегодня быть вечером у моей приятельницы.

О н. Завтра сходишь.

О н а. Завтра нельзя, сегодня день рождения. Да-да, как же я могла забыть! Надо еще подарок найти…

О н. А на когда, на какой час?

О н а. В семь — в восемь…

О н. Да. Тогда не выйдет. Жаль.

О н а. Да! Очень жаль, Пахомий Николаевич!

О н. Тогда возьму на завтра. На день. Идет?

О н а. Нет, Пахомий Николаевич, завтра — это завтра, надо еще дожить. Боюсь, завтра придется поехать за город, в Пушкин…

О н. Можно поехать днем… а пойти вечером.

О н а. Да, конечно, с удовольствием, но вдруг я там задержусь? Идите без меня! Подумаешь, какая потеря!

О н (сдается). Ну ладно. Там посмотрю.

О н а. Да что вы так расстроились! Мне даже неудобно.

О н. Зря только разогнался. Ну, звонить будешь? Или, может…

О н а. Да-да, обязательно! На сегодня я вам не попутчик, Пахомий Николаевич…

О н. Видно, так. Ну, до вечера…

О н а. Всего хорошего!

Он уходит.

Поздний вечер того же дня.

О н а  сидит у стола под лампой, просматривает газету: дверь ее комнаты открыта. Перед входной дверью горит свет. Тихо. Затем — шум за дверью, появляется  о н, со стуком закрывает дверь. Не снимая на этот раз ботинок, направляется к себе.

О н (видит ее). А-а. Дома сидим! На чем бы это записать?

О н а. Боже мой!

О н. Да! И я в гостях был! Да, выпил, ну и что? Суббота — имею право! Может, кто против? Традиция! (Покачнулся.)

О н а. А вы знаете, Пахомий Николаевич, который час? Половина первого.

О н. А хоть три! Че мне дома без толку сидеть? Я в Ленинграде! Могу и погулять. (Ушел было к себе, но вернулся.)

Теперь он начинает снимать ботинки не расшнуровывая, нога об ногу, а они не поддаются.

У тебя свое! У меня свое. Путать нечего! А, ччерт, заело. (Дергает ногой, и ботинок летит в пустую комнату и шлепается о стену.)

О н а (испуганно). Ну подумайте! Ну что это?

О н. То самое. (Сбрасывает второй ботинок, открывает ногой дверь пустой комнаты и демонстративно ставит ботинки посредине. С чувством.) Никогда я не был на Босфоре!.. Никогда! Никогда! Никогда я не был на Босфоре! Хочешь — не хочешь…

Она появляется на пороге своей комнаты.

(Выходит в переднюю в носках.) Никогда! Ты понимаешь, что это значит — «мапа»!

О н а (возмущенно). При чем здесь Мапа? А во-вторых, я, например, тоже не была. Никогда не была в Турции…

О н (прерывает). Нет, была! (Помахивая указательным пальцем.) Ты-то была! Нечего мне голову-то дурить, не дурей тебя. А вот я — нет!

О н а. Просто не знаю, что и сказать… (Идет запереть входную дверь.)