Г о л о с В е р ы. Аля, как ты можешь! Что ты за всеми наблюдаешь?
А л я. Между прочим, ты бы поглядела, как люди себя умеют подать! А ей не меньше, чем тебе, — сорок-то есть.
В е р а
А л я
В е р а. Не знаю. Ты думаешь, надо? Делай, как хочешь.
А л я. Это чье — мое, что ли? Ребеночек! Кто у нас младшая?
В е р а. Я!
А л я. «Я».
В е р а. А ты у нас — мужчина в доме!
А л я. Ну, ты даешь. Волос-то на голове — кот наплакал. Надо сделать пышноту!
В е р а
А л я. Вот пойду в твою школу и скажу: Вера Николаевна у вас язык с литературой тянет днем и вечером, а сидит без телефона! У директора дома есть телефон?
В е р а. Все-то тебе нужно.
А л я. Да, а вам ничего не нужно. Если бы не я, так бы и сидели в семи квадратах. Смотри, если опять из своей школы будешь приходить в десять вечера! Чтоб этого не было. А то никуда больше не поеду с тобой. И лечить не буду. Сейчас на тебя приятно посмотреть. Свежая, набрала вес, жареное кушаешь!
В е р а. Один наш мальчик, из шестого, высказался: «Женщины любят мясо». Философ!
А л я
В е р а. Кто — Перов?
А л я
В е р а. Мы договорились.
А л я. Когда?
В е р а. Два месяца назад.
А л я
В е р а. Я знаю его характер, Перов — мой ученик. Правда, из вечерней, но все равно.
А л я. Успокойся! Я знаю людей навылет.
В е р а. Придет. Вот увидишь.
А л я. «Придет», как же. Будет он заниматься летом. Он где-нибудь на пляже с девчонкой!
В е р а
А л я. А чему я должна верить, интересно? Я знаю, когда он придет. Вот подопрут экзамены за десятый — вот тут его жди. Опять проявит живой интерес к родной литературе. Ему бы ни за что не сдать за девятый, если бы не ты.
В е р а. Перов любит литературу, много читает, он очень серьезно относится к знаниям, ты даже не представляешь как. Но у него плохо с грамматикой.
А л я. «Не представляю». Ох, самомнение у тебя. Прекрасно я все представляю, успокойся. Ты лучше ответь, учительница Вера Николаевна, почему вы так из кожи лезете? Мало ты в людях ошибалась? Вспомни: я всегда права, а не ты. Что касается людей.
В е р а. Да ну тебя. Настроение только испортила.
А л я. Это не я вам испортила, а жизнь, и он не придет, учти, могу поспорить.
В е р а. Вот дурочка. Не буду я с тобой спорить. Не придет, и не надо.
А л я
Г о л о с В е р ы. Ну и не вмешивайся!
А л я. Да успокойся, успокойся. Было бы во что вмешиваться.
В е р а
А л я. Чего — этого?
В е р а. Не смей ему ничего намекать. Не строй этих своих улыбочек.
А л я. Да пожалуйста! Для чужих ты готова на все, а для родной сестры и матери — двести грамм масла в дом не принесешь. Ты хоть обратила внимание: Чижик все окна вымыла!
В е р а. Обратила. Мать упала, мыла окна и упала, на боку — вот такой синяк, она мне вчера показала.
А л я. А ты больше дому внимания уделяй! А не только своей школе. Чижику вообще пора бросить фабрику, пора давно на пенсию!
В е р а
А л я. Ваша кофта, которую я вам достала, Вера Николаевна, лежит в шкафу. В нижнем ящике.