Час Самайна

Не вспенится звездное эхо
Над мертвою зыбью пустынь,
И вечно без песен и смеха
Я буду один и один.

Поздним вечером он проводил Женю домой и остался у нее ночевать. Чем-то Ганин ей напоминал Блюмкина, хотя внешне и по манере разговора они были абсолютно разными, в этом Ганин был больше похож на Есенина. Невысокий, приятное лицо с по-детски пухлыми губами. Постепенно она поняла, что сходство их заключалось в неуемной энергии, в желании покорить мир, показать свою исключительность, в вере в не­зыблемость провозглашаемых идеалов и целей. Оба были на­ционалистами, только Блюмкин оставался в душе евреем, а Ганин — крайний русофоб. Будучи знакомы, они не перено­сили друг друга.

Возможно, последнее обстоятельство и привлекло Женю больше всего, ибо любовь в конце концов порождает желание досадить, а в итоге перерастает в ненависть. Ганин то появ­лялся в ее жизни, то исчезал, и Женя подумала:

«Неужели это мой крест, что мужчины, с которыми у меня завязываются отношения, не могут жить со мной постоянно вследствие особых обстоятельств или идей?»

Вскоре Айседора Дункан отправилась в турне по югу России. Есенин остался в Москве и поселился у Галины Бениславской. Туда же приехали его сестры.

— 19 —

Глубокой осенью Женя заглянула к Гале. В квартире произо­шло много изменений, она выглядела богаче из-за нового сто­ла и изящных венских стульев. Иначе выглядела и Галя. Исчез­ла ее депрессия и скептицизм, она просто светилась от счастья. Указав на новую мебель, сказала:

— Это все Сережа. Он сделал выбор — порвал с Изидорой. Так он зовет Айседору Дункан. По его просьбе я отправила Дункан в Крым телеграмму, за своей подписью, что Есенин к ней больше не вернется. Та от злости в отместку прислала телеграмму, в которой обозвала меня прислугой. Сережа на­брался мужества и сам составил телеграмму. Написал, что все кончено, он любит и счастлив. Женя, он любит меня! Мы опять вместе! Недаром все это время я ждала его!

— Завидую тебе! Ты дождалась своего счастья.

— Я взяла на себя основную часть работы по связям с из­дательствами, он дал мне доверенность. Это занимает очень много времени. Поражаюсь, как он успевал вести ее и еще писать стихи. Сережа очень талантливый человек и, если бы не друзья-выпивохи, мог бы добиться большего. Друзья па­разитируют на нем, на его имени, на его деньгах. Толя исполь­зует Есенина, а в душе завидует его таланту и ненавидит его. Иван Приблудный, Йося Аксельрод... Да много таких, кому нужны только его деньги и имя. А Леха Ганин просто заведет его в беду, — Галя осеклась. — Извини. Как у тебя с ним?

— Ничего определенного.

— Свою «Русалку» он тебе читал?

— Да, еще в первый вечер.

— Он посвятил ее Зинаиде Райх, когда та была его невестой Ты удивлена? Потом они втроем отправились в путешествие на Соловки, и Райх стала женой Есенина.

— Неприлично отбивать невесту у друга.

— Они оставили за ней право выбора, и это никак не отра­зилось на их дружеских отношениях. Дружба оказалась выше этого. Ты что-то спала с лица, случаем не болеешь?

— Я тоже это заметила... И не только... Галя, я жду ребен­ка от Алексея!

— Сумасшедшая! Ты просто сумасшедшая! И от кого... От Ганина! На что ты рассчитываешь?

— Ни на что. На собственные силы. Думаю оставить ребен­ка. Пока ничего не буду ему говорить, у него и так всего хва­тает. Дождусь лучших времен... Ты же дождалась!

— И не говори, Женя. Я не верю своему счастью! Яна смотрит на это скептически, не верит в постоянство Сергея. Аня очень рада за меня. Только вы трое — мои настоящие подруги!

— Как думаешь, правильно я делаю, решив оставить ре­бенка?

— Не знаю. Время покажет. Наверное, правильно. Удачи и счастья тебе, Женя! Леха, впрочем, неплохой человек... если бы не его идеи о переустройстве мира. Извини, но он мне на­поминает голодного, которого не пустили за богатый стол, и он пытается накрыть свой, но не знает, где взять продукты.

—Ты слишком нетерпима. Впрочем... Меня мучают плохие предчувствия. Помнишь, я тебе рассказывала, что чувствова­ла перед покушением на Блюмкина в Киеве? То же происходит в отношении Алексея. Смутно, но чувствую... Рада была тебя увидеть. Я пойду.

— Удачи, Женя! Подожди, я что-нибудь наброшу и немного тебя провожу.

— 20 —

На следующий год в июне Женя родила дочку. Назвала ее Анютой, в честь матери. С Ганиным состоялось объяснение, после которого он стал навещать ее еще реже. Жене было очень трудно одной с новорожденным ребенком. Работу бро­сить она не могла, потому что это было единственное средство к существованию, и самое главное — жилье. Пришлось взять няню, которая присматривала за ребенком, пока Женя была на службе. Значительную помощь, в том числе и материаль­ную, оказывала Галя Бениславская. Да и другие знакомые и друзья не остались в стороне.

Вскоре узнала, что у Блюмкина родился сын, которого он назвал Мартином. С женой он фактически не живет. Блюмкин выполнял новое ответственное задание — в качестве уполно­моченного ГПУ в Закавказье подавлял восстание в Грузии.