Час Самайна

— Они не понимают, что женщине, кроме физического вле­чения, и даже больше его, требуется духовное, правильнее сказать — любовь. Я была гражданским браком за красным командиром Иваном. Сейчас понимаю, что нас соединяла только страсть, физическое влечение. Когда он меня предал, у нас ничего не осталось. А Яков вначале завоевал мою душу, лишь потом тело. И даже теперь, увидев его совсем другим, зная о нем много неприятного, я все равно не могу сказать, что полностью вычеркнула его из своей жизни. И если он вдруг сделает попытку все вернуть, то... Но это большая глупость! Уходя надо уходить, дважды в одну реку не войти, ибо это невозможно, доказано еще великим мудрецом древности!

— Женя, и я над этим не один раз думала. Но что делать, если среди окружающих я не вижу интересных людей, все они мне скучны? Когда Сергей покинул меня и уехал, я в отместку пыталась изменить ему с другим. Сейчас мне смешно это вспоминать. Разве можно изменить человеку, которого любишь больше, чем себя? Я изменяла от злости, малейшее движение чувственности старалась раздувать в себе. Правда, к этому примешивалось любопытство... В итоге пусто внутри, и нет ничего, чем можно эту пустоту заполнить. И изменить что-либо — иллюзия!

— Разве мы не заслужили другой любви? — спросила Женя.

— А может, мы наказаны любовью? — ответила Галя. — Надо прекратить терзаться прошлым и вернуться в настоя­щее. Сергей женился на Айседоре, Яков на Татьяне — они свой выбор сделали. Даже если мое женское естество проснулось благодаря ему, надо быть искренней до конца и не только на словах признавать, что это не дает мне никаких прав на него. Если же, несмотря ни на что, я страдаю, значит, я хочу иметь эти права. Неужели же это стремление и есть любовь? Я часто раньше думала: не является ли самым большим доказатель­ством моей любви победа над физической потребностью? Мне казалось, что, сохранив физическую невинность, я принесу самую трудную жертву любви к Сергею. Никого, кроме него. Но не было бы это одновременно доказательством того, что я ждала и что этим вызвано мое отношение, моя преданность именно этой искусственной верности? Если я хочу быть жен­щиной, то никто не смеет мне запретить этого или упрекнуть меня! Это его слова... Подруга Аня познакомила меня с одним человеком. Он гораздо старше меня, женат на женщине с ре­бенком, много перенес, бывший политкаторжанин, знакомый Есенина. Я начала встречаться с ним, чтобы погасить боль в сердце, и мне стало легче!

— Галя, значит, у тебя кто-то есть! Ты можешь сказать, кто он?

— Нет. Это не только моя тайна, но и этого человека. Мы встречаемся без каких-либо обязательств, предоставив друг другу право уйти, точнее, не прийти по желанию или необходимости. Ты спрашивала, ревнива ли я? Да, я ревнивая! Ревную не только Есенина, который далеко от меня, но и своего друга, который рядом. Но он каждый день возвращается к жене... Не могу не ревновать. Это гадко! Ведь если ему хорошо, то какое я имею право не хотеть этого? Наоборот, если я по-настоящему люблю, то должна радоваться... Быть может, со временем я научусь довольствоваться этим.

— 18 —

В начале лета 1923 года Женя получила служебную комнатку  в большой коммунальной квартире. С одной стороны, ей было жаль уезжать от Гали, с другой — теперь у нее было собствен­ное жилье. Какая бы Галя ни была хорошая подруга, у нее были свои странности, свои суждения, которые не всегда соответ­ствовали Жениным, и приходилось уступать.

Обустройство занимало все свободное время. Женя пере­стала видеться с Галей, и когда та позвонила в конце августа, то очень обрадовалась.

— Как это называется? — строго спросила Галя. — Словно птичка вылетела в форточку, свила гнездышко — и с глаз до­лой, из сердца вон?

— Галя, милая! Прости великодушно! Вить гнездышко ока­залось непросто, ты же знаешь! Даже чтобы подобрать зана­весочки из ситца, пришлось изрядно побегать. Но теперь могу пригласить к себе в гости. Ты сегодня вечером не занята?

— Спасибо за приглашение, но с посещением повременю. Лучше приходи в «Стойло Пегаса». Там ждет сюрприз! Заодно и поболтаем.

После работы Женя, заинтригованная, поспешила в кафе. Зал оказался забитым людьми. Слева несколько столов были сдвинуты — видно, там праздновали какое-то событие. увидела много знакомых лиц, и среди них Галю. Та приветственно махнула рукой, и Женя направилась к столу. Подойдя поближе и увидев знакомую шевелюру цвета спелой пшеницы, догадалась: Есенин вернулся. Он был без Дункан и о чем-то оживленно рассказывал. Внешне он изменился — вид у него был очень болезненный.