Час пробил

— Вы обалдели?! — Элеонору стегнул хохот. — Не буду я снимать фуражку. Не буду. Вы решили, я сгораю от желания увидеть вас? Мания величия! Может, наоборот. Может, вы сгораете от желания увидеть меня и сейчас начнете срывать с меня одежду? Я же так не думаю.

Элеонора решительно поднялась. Мужчина сидел неподвижно. Когда она проходила мимо, он сказал, не поднимая головы:,

— Когда оденетесь — вернитесь. Надо поговорить.

Она поспешно набросила на себя одежду, а туфли не надела: ходить по песку. приятно босиком. О чем хочет говорить с ней этот человек? Чувство опасности, возникшее при его появлении, покинуло миссис Уайтлоу. У субъекта в синей фуражке было явное позиционное превосходство, когда она выходила из воды. Он не, воспользовался им. Наверное, разговор более чем безобидный? Вряд ли. Зачем ехать в такую даль, в конце знойного дня, по пустынной дороге? Нет, такие путешествия не предпринимаются для развлечений. Он должен был предположить, что, оказавшись у машины, Элеонора попробует улизнуть — она могла хотя бы попытаться это сделать, — значит, доверяет, вернее, хочет убедить в том, что доверяет.

Миссис Уайтлоу не отчаянно бесшабашная, бездумная особа. У нее нюх на опасность, на подлинную опасность, а не призрачную. Поэтому она застегнула пуговицы на рубашке и не спеша пошла обратно к воде. Села рядом с мужчиной. Какие у него длинные ноги, намного длиннее, чем у нее, а она не маленькая.

— Ну как? — спросил он,

— Что как? — Элеонора утопила ступни в песке.

Он сбросил фуражку. На солнце блеснули коротко стриженные волосы с проседью. Она узнала его сразу, особенно глаза, светящиеся иронией, с лапками морщин в уголках.

Вот откуда было ощущение чего-то знакомого. Конечно, она знала этого человека. Перед ней сидел Дэвид Лоу собственной персоной.

— Вы? — только и вымолвила Элеонора.

Она ожидала увидеть кого угодно рядом с собой, но мистера Лоу? Нет! Никогда. Ни за что.

— Мне стало лучше. Когда мне становится лучше, советы г. рачей перестают существовать. Я всю жизнь делал толь-ко то, что хотел. Глупо менять привычки, прожив половину жизни. — Он широко улыбнулся: понимал, что в сорок один, после всего, что случилось, говорить о половине жизни более чем оптимистично, если не откровенно самонадеянно. — Взял и удрал,

Миссис Уайтлоу подумала: начиная с купания, если вычесть несколько неприятных минут после появления Лоу, уже давным-давно ей не было так хорошо.

— Как вода?

— Отличная. Надеюсь, купаться вы не полезете?

— Полезу. Зачем бы я спрашивал?

Лоу говорил как будто грубо, но располагающе. Элеоноре всегда нравилась такая манера у мужчин. С удивлением отметила, что ей вообще все нравится в облике нежданного соседа: глубокие складки, начинающиеся в углах губ и устремляющиеся вниз, мощная шея, густые, красиво изогнутые брови… Больше всего ее прельщало* лукавство собеседника, не явное, а еле уловимое, то в подтексте, то в усмешке, которая чуть трогала его тонкие губы. Над верхней тянулась полоска колючих усов, почти черных, с двумя-тремя седыми волосками.

— Хорошо в воде? — Щеточка усов поползла вверх.

— Об этом вы и хотели поговорить?

Ей передалось его настроение. Такое настроение часто возникает в отдаленных, безлюдных и непременно живописных уголках, когда человек и природа остаются наедине и оба удивляются, как же им хорошо вдвоем. Во всяком случае, человек удивляется.

— Я вас совершенно не знаю. — Лоу откинулся на локти. — Сначала поговорим просто так: вы поймете, кто такой я, или подумаете, что поймете, я попробую понятё вас. Нельзя же сразу обрушиваться на незнакомого человека с ужасающе важными проблемами. — Из его слов становилось совершенно ясно, что понятие проблемы для него смешное, даже неприличное, и он не любит людей, набитых ужасающе важными проблемами, как трубка табаком. — Вода теплая?

— Очень, — с готовностью откликнулась Элеонора.

— Плохо. Не люблю теплую воду — раздражает, липкая п много медуз.

Он повернулся к ней лицом, испещренным мельчайшими морщинками, и, улыбаясь, уточнил:

— Вы замужем, конечно?

Миссис Уайтлоу была уверена — он знает о ней все. Если вдруг она спросит: «А разве вы не знаете?» — он ответит: «Знаю, но важно посмотреть, как женщина отвечает на этот вопрос». Ее вопрос: «Почему важно?» — «Чтобы знать, как себя вести с ней», — парирует он. «Можете себя вести как угодно, но только прилично. Почему прозвучало слово «конечно»?» — «Потому что если женщина не живет с мужем, то на вопрос: вы замужем, конечно? — она, скорее всего, ответит: конечно, нет. А это важно для собеседника. Важно знать, живет женщина с мужем или нет». Она уточнит: «Для чего важно?» Он растянет цепочку усов, складки, рассекающие щеки, станут еще резче, и ответит, например, так: «Для тактики обольщения, вот для чего это важно». И обоим станет ясно, что именно об этом он и не думает.

Элеонора запрокинула голову, так что волосы коснулись песка, и заметила:

— Уже нет, не замужем то-есть.

Он промолчал, давая понять: ответ единственно верный. Выпрямился, обхватил колени и бесцветно произнес:

— Страшно.