Час полнолуния

– Спалите вы его, – криво улыбнулся Слава Раз. – Все ведь узнают, что он с вами вожжается, и после вони будет от отдельных личностей немало. Всем достанется – и ему, и вам…

– Тебе все равно? – спросил у меня Нифонтов, получил подтверждение в виде кивка и ответил Славе: – Ну вот. Если ему все равно, то до остальных мне и дела нет.

А мне правда по барабану. Серьезно. Я еще вчера об этом думал, после разговора со Славами. Вот какое мне дело до мнения тех, кого я даже не знаю? Что до перспективы… Да пошла она. В мире Ночи каждый сам за себя, что-что, а эту мудрость Хозяин Кладбища в меня вколотил намертво.

И еще – мне до смерти надоело быть для всех хорошим. Не в смысле – положительным, а… Ну, чтобы никто плохо не думал, зла не таил, лишний донос руководству не сделал. Это все осталось там, в банке. Тут другие правила. И играть надо по-другому, без оглядки на корпоративные ценности мира Дня.

– Может, ты и прав, – признал Слава Раз и протянул мне руку. – Ну все, давай. Если чего – звони.

И все разъехались. Сначала ведьмаки, а следом за ними и оперативники. Причем Евгения успела сбегать в подъезд и проверить, не подстерегает ли меня там злодей. Шустро так, я даже и не заметил когда.

Злодей и правда меня не ждал, но зато, когда я уже проворачивал ключ в замке, сверху раздался веселый и бодрый голос:

– Смолин! А я гадаю – куда ты пропал?

Глава девятнадцатая

– Привет, лягушка-путешественница! – неподдельно обрадовался я соседке, которая, опершись на перила, радостно мне улыбалась. – Не поверишь, но я по тебе соскучился.

– Это потому что ты в меня тайно влюблен, – со знанием дела заявила Маринка. – Но признаваться в этом ни себе, ни мне не хочешь.

– Все-то ты знаешь. – Я достал из кармана ключи от двери. – Прямо Ванга во плоти.

– Да, я такая. – Маринка горделиво подбоченилась, из-за чего и без того неплотно запахнутый легкий халатик позволил мне созерцать отдельные достопримечательности ее красивого тела. – Хвали меня, хвали.

– И ведь есть за что! – демонстративно облизнулся я. – Ох, есть!

– Тьфу, дурак, – заметив, на что именно я смотрю, Маринка тут же сменила тон. – Все у тебя в одно упирается.

– И это тоже правда, – подмигнул ей я, игриво вильнув бедрами. – Упирается – не то слово!

– Смолин! – топнула ногой в тапочке по ступеньке соседка. – Это я должна сыпать двусмысленными фразами и над тобой глумиться, а не наоборот! Так нечестно!

– Задался день, – подытожил я. – Давно я мечтал тебя морально изнасиловать, и вот это произошло! Сегодня усну со счастливой улыбкой на губах.

– Чтоб тебе пусто было! – пожелала Маринка. – Чтоб тебя вспоминали только… О, кстати! Погоди, никуда не уходи, у меня для тебя кое-что есть.

И она умчалась наверх, забавно шлепая по ступенькам подошвами тапочек.

– Вот, – вернувшись через минуту, она протянула мне длинную серую бумажку. – Это тебе.

– Что это такое?

– Это – телеграмма, – сообщила мне Маринка. – Самая настоящая. К тебе почтальон три раза заходил, в дверь трезвонил, потом задолбался и отдал ее мне. Мы с ним на лестнице встретились. По правилам надо из рук в руки передавать, но там дедушка старенький совсем, мне его жалко стало. Сказала, что мы с тобой живем в гражданском браке, и в книге расписалась. Ты ж не против?

– Нет, – ответил я. – Телеграмма. Прикольно. Никогда телеграмм не получал.

– Я тоже. – Маринка провела пальцем по моей щеке. – Ты небритый забавный. Слушай, а тот человек что тебе это диво дивное отправил – он старовер?

– С чего ты взяла?

– У нас репортаж просто такой делали в газете. Прикинь, есть люди, которые принципиально не пользуются скайпом, электронной почтой и даже мобильной связью. Кто из религиозных соображений, кто из чувства протеста. Так сказать, «Скайнет» не пройдет». Я и подумала – этот из таких. Да и текст забавный.

Это да. Забавный и короткий. «Лето на пороге. Скоро увидимся» Старовер? Да нет, это не старовер. Но, что самое интересное, данная телеграмма меня не столько напугала, сколько насмешила. Один и тот же трюк, повторенный дважды, не может вызвать испуг, так же как повтор шутки не вызовет смех.

Тоже мне, Остап Бендер. «Графиня изменившимся лицом бежит пруду».

А ведь колдун, выходит, тщеславен безмерно. Он начал давить на меня до того, как вернулся в Россию, давая понять, что никто не забыт и ничто не забыто. Его черная душа требует перфоманса, вот только рычагов давления практически нет, а потому он вынужден повторяться.

Тщеславие – славный порок. Удобный для меня и опасный для него. Хорошо, в моей колоде появилась первая карта, которую можно будет разыграть в нужное время в нужном месте.

– Эй, Смолин, – у меня перед глазами мотнулась узкая девичья ладонь. – Ты со мной?

– С тобой, – с готовностью ответил я. – А в какой именно связи?

– Забыли, – отмахнулась Маринка и протянула мне длинную тонкую кость довольно стремного вида. – На, держи. С Севера перла, через полстраны, специально для тебя.

– Это чего такое? – я покрутил в руках подарок.