Час ночи. Повести

- Да, это ты прав, - Виталий вздохнул. - Ну, пойдём дальше. Итак, подрались они. Чем это кончилось, нам пока неизвестно. Но машина дальше поехала. Видишь? Уже вон куда, к обочине…

Виталий медленно пошёл вдоль следа. Углов, как тень, следовал за ним.

- Так, - продолжал Виталий, останавливаясь. - Вот здесь она перевалила через кювет и пошла по просеке… Как же он эту просеку в темноте нашёл? Значит, вылез, осмотрелся… Ну что ж, пойдём в лес? - Он оглянулся на Углова.

- Пошли, - согласился Углов, спускаясь в кювет.

Виталий махнул рукой и крикнул:

- Ребята! Давай сюда!

Мальчишки с нетерпением ждали этого момента и мигом выкатились из машины.

Неширокая, вся в кочках просека, заросшая высокой травой и молоденькими, чуть выше травы, ёлочками, хорошо сохранила следы проехавшей машины Булавкина.

Ребята наперебой суетливо галдели:

- Ещё недолго, дяденька… Вон у той сосны косой… А тут вон как её тряхнуло, стекло аж осыпалось…

Виталий пристально вглядывался в неровный, местами исчезающий след машины. Осколки стекла он увидел ещё раньше ребят.

Все ждали, пока он двинется дальше.

Наконец добрались до покосившейся сосны.

И тут же, почти рядом с ней, среди кустов Виталий увидел старый зеленоватый «газик», тот самый, на котором Булавкин довёз их с Игорем до гостиницы.

«Газик» стоял, припав на один бок, дверцы его распахнулись настежь, и вид у него был какой-то сиротливый, будто звавший на помощь.

- Истоптали тут все небось, - досадливо сказал Виталий. - Исхватали, черти.

Ребята испуганно заверещали:

- Не, дяденька, не!.. Мы как увидели, что там все в крови, как дунем!.. Витька в книге читал - ни за что хвататься нельзя…

- Ладно, ладно. Сейчас поглядим. Вы стойте тут.

Виталий махнул рукой и осторожно двинулся к «газику».

Да, следов было много, и чётких отпечатков подошв обнаружить не удалось. Виталий чуть не на коленях исползал все вокруг. Трава, цветы, мох были стоптаны, расплющены, перемешаны с землёй.

Постепенно Виталий все дальше отходил от машины и вдруг замер.

- След волочения... - прошептал он и сразу почувствовал, как тяжело забилось сердце.

В лесу быстро сгущались сумерки.

В последний раз осматривая машину, Виталий озабоченно повторил:

- Все это надо сохранить до завтра, - и, подумав, добавил: - Вот что, Ваня. Тебе придётся остаться. Я сейчас поеду в деревню, отвезу ребят, позвоню в город и вернусь. Заночуем тут. Утром приедут наши. А ночью… Ночью может кто-нибудь сюда вернуться. Ты понимаешь?

Углов кивнул.

- Поезжай. Сейчас совсем темно станет. И пожевать чего-нибудь захвати.

Виталий с мальчишками долго шли по просеке, натыкаясь на кусты и деревья. Потом тоже долго ехали до деревни. И звонил Виталий по телефону, как ему казалось, тоже очень долго, потому что все это время он думал об Углове, оставшемся в лесу у машины, к которой каждую минуту мог кто-то подкрасться в темноте. А если подкрадутся двое?… Нет, надо бы остаться ему, Виталию. Углов не прошел такой школы. У него нет «десантного» опыта, двое могут его одолеть. А вот десантника, даже бывшего, если он готов к бою, не одолеет и взвод, это уже проверено.

Следующий день было воскресенье.

Ровно в одиннадцать Игорь уже звонил в квартиру на третьем этаже нового дома по улице Декабристов.

Дверь открыла маленькая седенькая женщина в переднике. Она окинула Игоря насторожённым взглядом исподлобья и сказала:

- Валентин Григорьевич ждут. Вон туда проходите.

И указала скрюченным пальцем на одну из дверей. Игорь постучал.

- Да, да! Прошу! - ответил ему сочный бас из-за двери.

Навстречу Игорю поднялся с дивана, отложив книгу, высокий, тучный человек в малиновом халате. Розовое, царственно-холёное лицо его с отвислыми щеками и мешочками под глазами несло на себе отпечаток благодушия и сытости. «Превосходное пищеварение, - иронически подумал Игорь. - И нервная система тоже».

Олешкович провёл пухлой рукой с толстым, врезавшимся в палец обручальным кольцом по седым волосам, потом протянул её гостю. Рука была огромной и: удивительно мягкой.

- Прошу, - повторил он, плавно указав на мягкое кресло около журнального столика, и, опустившись в другое, напротив, спросил, запахивая полы халата. - Чем могу служить?

- Хотелось бы, Валентин Григорьевич, уточнить некоторые факты по делу Лучинина, - ответил Игорь. - Но прежде, каково ваше мнение вообще поэтому делу?

- Гм, «вообще»…

Олешкович удобно откинулся на спинку кресла и сплёл руки на животе, вертя большими пальцами, потом сдвинул вверх мохнатые брови и неопределённо пожевал губами.

- Так вот, видите ли, вообще скажу вам приватно: Евгений Петрович мне весьма импонировал. Весьма! Человек дельный, мыслящий и к тому же обаятельный. Однако горячий и спорщик. Приходилось иной раз, так сказать, охлаждать. При этом надо заметить, не обижался. Да-с. Словом, - Олешкович развёл руки, - как угодно, но обвинениям в его адрес поверить не в силах. Да-с, не в силах.

- Однако некоторые факты все же требуют уточнения, - упрямо возразил Игорь, доставая бумаги.

- Извольте. Что могу, уточню.