Читаем Чарующий апрель полностью

Если так, то складывалось опасное положение. Тот факт, что неадекватное существо могло повлиять на сознание зрелой дамы и даже подчинить своей личности – личности, несмотря на очевидную гармонию между ней и ее интеллигентным супругом, весьма чуждой натуре миссис Фишер, далекой от всего понятного и приятного, – казался весьма тревожным симптомом неблагополучия. Никогда прежде подобное непочтительное выражение даже в голову не приходило. Никогда миссис Фишер не думала ни о собственных служанках, ни о ком-то другом как о пыльном старье. Да и вовсе не были ее служанки пыльными старухами. Конечно, молодыми их не назовешь, но ведь и сама миссис Фишер, а также ее дом, мебель и золотые рыбки, ничуть не меньше испытали влияние времени. Все вместе стали пожилыми, как положено в природе, но достичь преклонного возраста и превратиться в пыльное старье – совсем не одно и то же.

До чего справедливо заметил Рёскин, что дурное общество портит манеры! Но Рёскин ли? Трудно сказать наверняка, но замечание вполне могло бы принадлежать ему, тем более что было верным. Опасное соседство с миссис Уилкинс за столом следовало считать дурным обществом, даже при том, что миссис Фишер старалась не слушать вульгарных, бестактных, богохульных речей. Хотя, судя по всему, все-таки слышала, а леди Кэролайн еще и весело смеялась. Так, пожалуй, скоро можно начать не только думать, но и говорить ее словами. Это будет ужасно. Если омоложение примет форму неприличных высказываний, то вряд ли хватит самообладания, чтобы с достоинством пережить метаморфозу.

На этой стадии размышлений миссис Фишер особенно остро захотела поделиться переживаниями с кем-нибудь способным ее понять. Однако никто, кроме самой миссис Уилкинс, понять не мог. А вот она, несомненно, могла и понять, и сразу разделить чувства. Но обращение к данной особе вряд ли было возможным: с тем же успехом можно просить у микроба защиты от вызванной им болезни.

Все чаще и чаще бесцельно забредая в верхний сад, миссис Фишер продолжала молча переживать происходившие в душе и теле изменения. Вскоре даже леди Кэролайн заметила необычные прогулки.

Однажды утром, поправляя подушки (помощь леди Кэролайн он считал своей особой привилегией), мистер Уилкинс спросил, все ли в порядке с миссис Фишер.

В этот момент пожилая дама как раз стояла возле восточного парапета за кустами волчьих ягод и, прикрыв глаза ладонью, пристально рассматривала белые домики Меццаго.

– Не знаю, – ответила Кэролайн.

– Насколько я понимаю, это не та леди, которую что-то тяготит?

– Полагаю, что так.

– Но, если все-таки проблемы существуют, о чем свидетельствует заметное беспокойство, буду рад помочь советом.

– Несомненно, ваше внимание принесло бы пользу.

– Разумеется, у нее есть собственный юридический консультант, но сейчас он далеко, в то время как я рядом. А юрист рядом стоит двух… не станем следовать пословице, а скажем просто: в Лондоне.

Мистер Уилкинс старался разговаривать с леди Кэролайн легким тоном, потому что именно так следовало обращаться к молодым красивым дамам.

– Пожалуй, лучше спросить ее.

– Спросить, нужна ли помощь? Вы так считаете? Не будет ли несколько… неделикатно интересоваться, тяготит ли что-нибудь леди?

– Возможно, вам она откроется. Подозреваю, что миссис Фишер очень одинока.

– Вы преисполнены проницательности и сочувствия, – провозгласил мистер Уилкинс, впервые в жизни пожалев, что родился не итальянцем и не французом. Тогда можно было бы, прежде чем послушно отправиться к миссис Фишер, чтобы избавить ее от одиночества, почтительно поцеловать руку леди Кэролайн.

Перейти на страницу:

Все книги серии Эксклюзивная классика

Кукушата Мидвича
Кукушата Мидвича

Действие романа происходит в маленькой британской деревушке под названием Мидвич. Это был самый обычный поселок, каких сотни и тысячи, там веками не происходило ровным счетом ничего, но однажды все изменилось. После того, как один осенний день странным образом выпал из жизни Мидвича (все находившиеся в деревне и поблизости от нее этот день просто проспали), все женщины, способные иметь детей, оказались беременными. Появившиеся на свет дети поначалу вроде бы ничем не отличались от обычных, кроме золотых глаз, однако вскоре выяснилось, что они, во-первых, развиваются примерно вдвое быстрее, чем положено, а во-вторых, являются очень сильными телепатами и способны в буквальном смысле управлять действиями других людей. Теперь людям надо было выяснить, кто это такие, каковы их цели и что нужно предпринять в связи со всем этим…© Nog

Джон Уиндем

Фантастика / Научная Фантастика / Социально-философская фантастика

Похожие книги

Ада, или Отрада
Ада, или Отрада

«Ада, или Отрада» (1969) – вершинное достижение Владимира Набокова (1899–1977), самый большой и значительный из его романов, в котором отразился полувековой литературный и научный опыт двуязычного писателя. Написанный в форме семейной хроники, охватывающей полтора столетия и длинный ряд персонажей, он представляет собой, возможно, самую необычную историю любви из когда‑либо изложенных на каком‑либо языке. «Трагические разлуки, безрассудные свидания и упоительный финал на десятой декаде» космополитического существования двух главных героев, Вана и Ады, протекают на фоне эпохальных событий, происходящих на далекой Антитерре, постепенно обретающей земные черты, преломленные магическим кристаллом писателя.Роман публикуется в новом переводе, подготовленном Андреем Бабиковым, с комментариями переводчика.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века
Ада, или Радости страсти
Ада, или Радости страсти

Создававшийся в течение десяти лет и изданный в США в 1969 году роман Владимира Набокова «Ада, или Радости страсти» по выходе в свет снискал скандальную славу «эротического бестселлера» и удостоился полярных отзывов со стороны тогдашних литературных критиков; репутация одной из самых неоднозначных набоковских книг сопутствует ему и по сей день. Играя с повествовательными канонами сразу нескольких жанров (от семейной хроники толстовского типа до научно-фантастического романа), Набоков создал едва ли не самое сложное из своих произведений, ставшее квинтэссенцией его прежних тем и творческих приемов и рассчитанное на весьма искушенного в литературе, даже элитарного читателя. История ослепительной, всепоглощающей, запретной страсти, вспыхнувшей между главными героями, Адой и Ваном, в отрочестве и пронесенной через десятилетия тайных встреч, вынужденных разлук, измен и воссоединений, превращается под пером Набокова в многоплановое исследование возможностей сознания, свойств памяти и природы Времени.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века