Чародей в ярости. Чародей-странник

— Не переживайте. Я это предусмотрела, — спокойно проговорила Чорной. Уголки ее губ опустились вниз. — Он — вождь племени «лиловых», потому я и выкрасилась оранжевой краской. И разыграла я все, как по нотам. Он явился в предрассветных сумерках — только-только начало розоветь небо на востоке, а я в это время стояла на коленях и горько плакала. — Она уставилась в одну точку, медленно, с улыбкой кивнула. — Да, это у меня здорово получилось. Ну, пришел он и несколько минут стоял, ничего не говорил, ничего не делал. Я сделала вид, что не замечаю его. Тогда он наклонился и положил руку мне на плечо. — Она поежилась. — Вернее говоря, схватил меня за плечо, и надо сказать — крепко. Просто-таки стальные пальцы у него!

— Надеюсь, он не причинил тебе боли? — заботливо осведомилась Гвен.

Чорной покачал головой:

— Не думаю, что он этого хотел. Наверное, с его точки зрения, он так проявил сочувствие ко мне. «Женщина, — сказал он, — почему ты плачешь?»

— Минуточку! — прервал ее Йорик и поднял указательный палец. — Он даже не спросил, как тебя зовут?

Чорной покачала головой:

— Это для него не имело значения. Я была из другого племени — вот и все, что ему нужно было знать. И чужих владений я не нарушила, потому что пришла на священную землю, открытую для всех. И я ответила ему, что плачу о том человеке, которого убили вчера утром. А Гвун сказал: «Но ведь он — не из твоего племени».

— Так и сказал? — нахмурившись, переспросил Род и медленно запрокинул голову. — А это означает, что в то время, как Гвун нашел труп, на том еще сохранилась краска.

— А уж это, в свою очередь, означает, что затем Гвун смыл с несчастного краску, — свирепо сдвинув брови, добавил Йорик.

— Точно. Для того, чтобы никто не узнал, из какого племени жертва, — подхватил Род и нахмурился. — Но зачем это ему понадобилось?

Но Чорной покачала склоненной головой и помахала руками, выставив их ладонями вперед:

— Нет! Хватит! Помолчите! Вы оба упускаете главное!

— То есть? — насторожился Род.

— То, что Гвун старается объединить все племена, а мертвый вольмарец для этого — чуть ли не идеальное средство. Но для этого намного лучше, чтобы никто не мог определить, из какого он племени.

Пару мгновений все молчали. Наконец Род медленно кивнул:

— Да… Это вероятно.

— Это более чем вероятно, — фыркнула Чорной.

— И все же он сказал тебе, что ты не из одного племени с погибшим? — уточнила Гвен.

Чорной кивнула:

— Ну да. Так почему, спрашивается, я плачу? Мне нужно было соображать с бешеной скоростью, сами понимаете! И я сообразила. Я сказала ему, что плачу обо всех вольмарцах сразу, что я плакала бы о любом, кто пал бы от рук подлых колонистов! — Она сдвинула брови. — Потом я ждала, что он велит мне подняться, но он молчал.

— Ну, и еще вы, конечно же, ждали, что его сердце дрогнет при виде плачущей женщины.

Чорной сердито зыркнула на него:

— Я вам, кажется, уже говорила, что я не соответствую вольмарским идеалам красоты!

Род и на этот раз в это не поверил.

— Пусть так. Все равно: вы были женщиной, и притом — женщиной, искренне горюющей. К тому же молодой. Вы же ожидали чего-то вроде рыцарской реакции, или я не прав?

Чорной задержала на нем взгляд, скривила губы и призналась:

— Да, ожидала. Но никакой реакции не последовало. Даже намека на реакцию не было.

Йорик усмехнулся:

— Ну, ты же знала, что вольмарцы — это большая шайка мужчин-шовинистов.

— Точно, — вмешался Род. — Любая первобытная культура патриархальна.

— Не любая, не надо, — подняв руку, возразил Йорик. — Но у этих ребят здесь точно патриархат. И проистекает такое общественное устройство, вне всякого сомнения, из попыток имитировать дешевое чтиво. — Он развернулся к Чорной. — Ну, я так понимаю, что ты еще немножко поплакала и встала, да?

Чорной раздраженно пожала плечами:

— А что было делать? У меня шея затекла.

— Итак, ты поднялась, — поторопил ее Род. — Наверняка ты проделала это медленно, скорбно, картинно поеживаясь, правильно?

Глаза Чорной сердито полыхнули, но она промолчала.

— Не сработало, да? — негромко спросил Род.

Чорной немного сбросила злость и не очень охотно кивнула:

— Он только начал меня уговаривать. Сказал, что мне не стоит это принимать так близко к сердцу, что я, как благоразумная женщина, должна понять, что для меня пользы от колонистов куда больше, чем вреда.

Род усмехнулся:

— Это он с насмешкой говорил или серьезно?

Чорной покачала головой:

— Нет… Судя по тону, каким он разговаривал, он просто констатировал факты, рассуждал логически, понимаете?

— Ох, уж чего-чего, а здравого смысла представителям первобытных цивилизаций не занимать, — вздохнул Йорик. — Ну и как ты на это ответил Шерши? В конце концов женщин на Вольмаре больше, вследствие чего здесь царит полигамия. — Он нахмурился. — Хотя это странно, честно говоря — чтобы вождь столь беззаботно предлагал женщинам из своего народа вступать в любовные связи с врагами.