Чакра Фролова

Игра слов, в который слышался упрек, смутила присутствующих. Краем глаза Фролов заметил, что кое-кто из мужиков уже загодя скинул рубаху – видимо, дискуссия подобного рода шла не в первый раз и тоже была своеобразным неменяющимся ритуалом, финал которого был известен.

– Ты б, Тимоха, сказал что напоследок, – неожиданно пожурил «утопленника» Михась. – А то в прошлый раз такую речь толкнул – любо-дорого.

– А что вам говорить-то? – неожиданно «обрел голос» Тимофей. – Вам что в лоб, что по лбу. Говорю, давайте электричество сооружу, вы ни в какую. Радио вам сделал, и обратно недовольны. Труба что? Труба – ерунда. Новую сделаю. Мне ж обидно просто. Там калитку поправь, там замазку для окон сделай. А я что? Я ничего. Я делаю. Но только это ж каждый дурак сможет. А в прошлом году я предлагал электричество из ветра делать, вы что? Вы ж только отмахнулись. А топливо из коровьего дерьма? Да ну вас… Как что интересное вам предлагаю, так вы носы воротите.

– От дерьма-то, – добавил все тот же юморист, но и на этот раз шутку никто не поддержал.

– Мы больше не будем, – заблеяла толпа, но, кажется, тоже согласно установленной традиции.

Тимофей только махнул рукой.

– Не понятый временем и народом творец, – шепнул Никитин Фролову на ухо. – Леонардо да Винчи.

– Очень смешно, – огрызнулся Фролов. – Только мне его и вправду жаль. Я бы сейчас с удовольствием к нему присоединился.

Толпа затихла в ожидании продолжения.

– И потом я это… болен я, – сказал Тимофей и пояснил деловито, хотя и несколько неуверенно:

– Смертельно.

– Ну, раз смертельно… – начал было Игнат, но его перебила Галина.

– Да ну какое там «смертельно»?! Опять начитался циклопедией своей!

– Все, – хмуро отрезал Тимофей. – И спасать меня не надо. Дайте уйти спокойно.

И повторил еще раз:

– Все.

– Коротко че-то на этот раз, – критично заметил Михась, но Тимофей уже не слушал.

Он разбежался по мостку и под дружный вздох толпы сиганул в пруд. Брызги полетели в разные стороны. Дети радостно завизжали. Самых малолетних некоторые бабы разворачивали лицом к пруду, щекоча им животики и приговаривая сюсюкающими голосами: – Смотри… Дя-дя… Дя-дя что? Дя-дя прыгнул. Буф!

Младенцы расплывались в улыбке и пускали слюнявые пузыри.

Несколько мужиков, среди которых был и стремительно стянувший брюки Гаврила, побежали к пруду. К ним присоединился и знакомый Фролову мужик с больным ухом. В трусах и ушанке он смотрелся особенно колоритно. Нырять он, видимо, тоже собирался в ушанке.

– Погодь, – сурово остановил спасателей Михась. – Не речка – не унесет. Дайте наглотаться сперва. А то в прошлый раз вытащили быстро, так вот вам нате – через две недели снова здесь.

– Изверг, – отпихнула Михася Галина и сама полезла в воду.

Выждав пару секунд, Михась дал отмашку и мужики бросились в пруд. Галина, поняв, что будет мешать, полезла обратно. Остальные невидовцы столпились на берегу и стали наблюдать за спасением. Как водится, тут же нашлись советчики.

– Справа, справа заходи! Вон туда, где круги пошли!

– Да не толкайтесь вы, черти! Вы в обхват его берите!

Спасатели фыркали и отмахивались.

– Дали б ему, что ли, и вправду утонуть, – сказал Фролов, задумчиво глядя на возню в воде. – А то спасают, чтоб потом заново утопить.

– Садист ты, Александр Георгич, – усмехнулся оператор, который только что заметил стоявшую поодаль Серафиму.

– Станешь тут, – сказал Фролов, но уже в пустоту, поскольку Никитина уже не было. Теперь он стоял с Серафимой, обхватив ее сзади руками. Та доверчиво запрокинула свою голову, посмотрела снизу на лицо оператора и быстро чмокнула в губы.

«Тоже кино можно снимать», – безо всякой иронии и с какой-то болезненной ревностью подумал Фролов, глядя на эту сцену.

Тем временем мужики уже нащупали Тимофея и радостно подняли его тело над поверхностью воды, демонстрируя зевакам. Камня на шее не было. Видимо, сняли под водой. Толпа радостно заулюлюкала. Младенцы, еще недавно радостно смеявшиеся, почему-то тут же разревелись. Но в тот момент, когда фыркающие мужики стали тащить тело Тимофея к берегу, со стороны деревни донеслась стрельба: несколько выстрелов и автоматная очередь. Затем раздался взрыв. После снова стрельба и снова взрыв. Послышалось недружное «ура» или просто «а» – разобрать было трудно.

Невидовцы как один повернули головы к деревне и замерли. Мужики, откачивающие Тимофея, тоже застыли. Тимофей благо уже пришел в себя и теперь сидел на земле, кашляя и отхаркивая воду.

– Че это? – удивилась Серафима и испуганно посмотрела на Никитина.

Никитин бросил взгляд на Фролова, но тот и сам напряженно всматривался в утренний пейзаж.

Какая-то баба с младенцем вдруг охнула и рванула в сторону деревни, но дед Михась резко перегородил ей дорогу, поймав в расставленные руки.

– Куда летишь, дура?! – хрипло осадил он ее. – Под пулю угодить хочешь? Или дите на тот свет быстрее справить?

– Хозяйство ж там, – растерянно пробормотала баба.

– Хозяйство у тебя на груди, а остальное, даст бог, приложится.