Чакра Фролова

Те осторожно направились к ничего не подозревающему Губе, выставив вперед штыки.

– Что-то небрит для немца-то, – сказал Муха. – И форма, как на пугале, сидит.

– Разберемся, – хмыкнул Криницын. – А ты, лейтенант, бери Захарченко, пусть он покажет, где у них тут комендатура. А потом начинайте обрабатывать дома.

– Языков брать?

– Ну, это как получится. У меня приказ деревню освободить. Так что патронов можешь не жалеть.

Муха кивнул майору и повел за собой большую часть роты.

Тем временем Трофимов решил, что ждать дольше нечего. Рельса бродил туда-сюда и уходить явно не собирался. Трофимов жестом приказал одному из Дергуновых «снять» немца, поскольку Дергунов-младший считался в отряде лучшим стрелком.

– Как снимем этого, сразу бегом вперед, – сказал Трофимов остальным.

Дергунов приладил к плечу деревянный приклад винтовки и стал целиться. Снять такую малоподвижную мишень показалось ему делом плевым, однако эта уверенность его и подвела. В тот момент, когда его указательный палец начал медленно, но верно давить на спусковой крючок, Рельса вдруг радостно вскрикнул и резко нагнулся – видимо, нашел какую-то важную улику. Дергунов не сумел в последнюю секунду сдержать крючок. Механизм пришел в действие, и раздался выстрел. Рельса почувствовал, как что-то чиркнуло и обожгло правое ухо. Обладая большим опытом в делах, где на кону стояла жизнь, он не стал терять время и озираться, а сразу рванул в сторону деревни, крича на ходу что-то про шухер. Дергунов выстрелил ему в спину, но снова промахнулся.

– Эх, блять, Дергунов, – выругался Кантюков. – Вильгельм Телль хренов.

– Вперед, ребята! – крикнул Трофимов, и партизаны, вскочив на ноги, побежали к пригорку. Последним бежал хромой Кузьмин.

Спящий у телеграфного столба Губа, хоть и выпил с вечера, но сон имел чуткий. Услышав выстрелы, он дернулся и открыл глаза. В паре метров от него стояли два красноармейца, один из которых сжимал в руке нож. За их спинами виднелись еще солдаты, наблюдавшие за этой сценой издалека. Спросонья разбираться, в чем дело, Губа, ясное дело, не стал.

– Аа, обложили гады! – завопил он и быстро передернул автомат. После чего, не целясь, полоснул перед собой стрекочущей очередью.

Мошкин и Кузнецов приняли на себя большую часть пуль и тут же рухнули на землю. Зацепило и нескольких солдат, стоявших сзади. Остальные оказались явно не готовы к такому повороту.

Воспользовавшись смятением солдат, Губа молнией метнулся к ближайшему плетню с воплем: «Шухер, пацаны! Тикаем!» Сиганул через изгородь и исчез.

– Вперед! – зычно выкрикнул Криницын и побежал за Губой.

Солдаты, ощерившись винтовками, рванули за командиром.

В это время на другом конце улицы появился запыхавшийся Рельса, который уже понял, что дело – швах. Сначала метнулся в сторону комендатуры, чтобы предупредить Шныря, но, увидав бегущих к комендатуре солдат во главе с Захарченко, передумал – «самому когти надо рвать, а не людей поднимать». Он побежал огородами, не разбирая дороги и путаясь в густой сорной траве, но через пару минут наткнулся на солдат. Четверых ему удалось уложить на месте автоматной очередью, но пятый метким выстрелом попал Рельсе в шею, и тот рухнул оземь, забившись в предсмертной агонии.

В этот момент в деревню ворвались партизаны. Стрельба в деревне и крик Губы только подстегнули их. Они посчитали, что их просто засекли и теперь пытаются поднять тревогу.

Шнырь, как и большинство уголовников, спал чутко, поэтому, услышав первые выстрелы, тут же вскочил и принялся натягивать штаны. В эту секунду подкравшийся к комендатуре Захарченко, наконец, исполнил свою заветную мечту и метнул гранату во двор. Раздался оглушительный взрыв, и стоявший у крыльца мотоцикл, подхваченный взрывной волной, подпрыгнул и завалился набок. В доме высадило окна, обдав пригнувшегося Шныря осколочным дождем. Помидор с Лешим даже крикнуть не успели – Помидору взметнувшийся камень разоротил череп, а контуженный взрывом и ослепший от впившейся в лицо земли Леший принялся беспорядочно палить по забору из пистолета. Но через пару секунд и его уложила пуля меткого Захарченко. Выждав пару секунд, пока утихнет стрельба, Шнырь схватил пистолет, пару гранат и полез в окно.

Тем временем отряд Трофимова пробежал по главной улице мимо телеграфного столба. У дома Клима они наткнулись на солдат во главе с Захарченко. Эта встреча все и решила. Трофимов, увидев советских солдат, растерялся. Растерялись и солдаты, увидев гражданских с оружием. Тут бы и замереть им и разобраться в ситуации, но Захарченко, повернув голову, встретился глазами с Кузьминым. Бывшие разведчики мгновенно узнали друг друга.

– Вот он, гад! – заорал Захарченко и принялся палить по партизанам. Те бросились врассыпную. После чего ответили из-за кустов, оград и плетней таким же беспорядочным огнем.

– Это ж наши, – удивлялся Трофимов, продолжая, однако, выискивать глазами наиболее нерасторопные мишени.

– А чего по нам палят, раз наши? – возмутился Кузьмин. И, подумав, добавил: – Нет, не наши это. Перебежчики. Оттого и в форме нашенской. Точно говорю. Дезертиры-предатели.