Чай всегда в четыре

Маргарет осмотрела наполовину вылупившегося живого черепашонка и провозгласила:

– Я решила оставить его себе.

Судья, присяжные и адвокат в одном флаконе.

Папа спросил, что теперь будет с черепашонком, и Маргарет объяснила:

– Несколько дней – и он оклемается. Мы устроим его в безопасном месте, прохладном и тёмном, в кладовке, а когда будет готов – выпустим, вечером, после заката.

Папа мог бы и меня спросить. Я, между прочим, получила высший балл за тот доклад.

Когда черепашата вылупляются из яиц – а яйца эти круглые, размером с шарик для гольфа, – они сами сжаты в шарик, который как раз помещается в яйцо. Проломив скорлупу, они три дня проводят в песке, в яме, потом распрямляются. Иногда черепашонок умирает, не успев выбраться из скорлупы. Сосчитав таких черепашат, их выбрасывают вместе с теми, которые умерли, так и не вылупившись, и с пустыми скорлупками. Если волонтёры решат, что недовылупившийся черепашонок скорее жив, чем мёртв, и у него хорошие шансы на выживание, то его забирают из гнезда домой и дают приют, пока он не окрепнет, а потом выпускают на песок.

– Мы никогда не подносим их к воде, – объяснила Маргарет. – Они должны сами пройти по своему родному песку. Мы думаем, что при этом у них в мозгу запускается какой-то механизм – и срабатывает через двадцать пять лет, потому что черепахи возвращаются откладывать яйца на тот самый пляж, где появились на свет.

Слушая объяснения Маргарет, я думала о том, как моя мама вернулась в Нью-Йорк. День рождения у неё двенадцатого сентября; может, её потребность вернуться в нью-йоркскую осень вызвана тем, что механизм, который запустился у неё в мозгу при рождении, теперь сработал?

Дома дедушка отнёс ведёрко с живым недовылупившимся черепашонком в кладовку, и мы все сели пить молоко с печеньем. Печенье было «Орео». Вот бабуля сама испекла бы ру́гелах. А Маргарет даже не знала, что такое ругелах, пока дедушка Иззи не познакомил её с этими рулетиками в магазине кошерных деликатесов. С бубликами-бейглами она уже была знакома, потому что бейглы завоевали популярность даже в тех местах, где о них раньше и слыхом не слыхали.

Маргарет ругелах понравились, но ясно было, что у неё нет ни малейшего намерения учиться их печь. Дедушка Иззи, который, как и все мы, обожает ругелах и «бабку», уже привык к «Энетенманну» и «Орео». Я спросила Итана, знает ли он, что такое ругелах. Он не знал. Знать, что такое ругелах, – привилегия тех, кто родился в смешанной семье. Гибридная сила.

Пока мы так сидели, дедушка Иззи предложил папе привезти меня завтра пораньше, чтобы я могла пойти на утренний черепаший обход вместе со всеми.

А Маргарет сказала:

– Аллен, а может, и вы с нами прогуляетесь? Вашей ноге это пойдёт на пользу.

Папа сломал ногу в день дедушкиной свадьбы, и нога всё ещё не зажила. Маргарет предположила, что выздоровление тормозится из-за папиного настроения. К моему огромному удивлению, папа с этим согласился.

– А Джинджер? – спросила я.

– И Джинджер, – сказал дедушка Иззи. – Главное, держи её на поводке, как в старые добрые времена.

Я начала было говорить, что Джинджер выросла и теперь ненавидит поводок, но глянула на папу и умолкла на полуслове. И вот так, с выражения папиного лица и с моей недоговоренной фразы про поводок, началась вторая серия наших традиционных черепашьих обходов.

Мы с папой выезжали рано утром, встречались на пляже с Маргарет, дедушкой и Итаном и совершали черепаший обход. Потом ехали к дедушке, там папа переодевался в деловой костюм и отправлялся на работу. Если время позволяло, он с нами завтракал. Если нет, мы вчетвером завтракали без него. Обычно мы смотрели конец утреннего шоу, потом спускались в бассейн.

У дедушки с Итаном шло неофициальное соревнование – кто больше раз проплывёт туда-обратно. Я в нём не участвовала. Я совершала короткий заплыв, вылезала из воды, садилась на бортик и читала, а дедушка учил Итана нырять. Он и меня предлагал научить, но я не захотела.

Однажды днём мы поехали в кино. На улице стояла страшная жара, солнце слепило глаза. В кино было прохладно и темно, а потом мы снова вышли на слепящее солнце. День получился трёхслойный, как сэндвич. Итан, обычно молчаливый, после фильма много говорил о ракурсах съёмки и о фоновой музыке, а игру актрисы назвал «утончённой». Раньше я никогда в жизни не слышала, чтобы мальчик употреблял слово «утончённый».

У папы были билеты на мюзикл «Призрак оперы». Настоящее бродвейское шоу, только на гастролях. Когда папа покупал билеты, он ещё не знал, что приезжает Итан, и потому купил только четыре билета. А как только узнал, сразу стал звонить в кассу, чтобы приобрести ещё один, но билетов больше не было. Тогда папа любезно предложил отдать свой билет, но дедушка Иззи и Маргарет даже слышать об этом не желали. Маргарет сказала, что она останется дома, а дедушка – что без неё и он не пойдёт.