Быть осьминогом

Потом мы учились рисовать буквы, а я все время норовила поставить какую-нибудь из них боком, повернуть в противоположную сторону. А еще лепили из пластилина, как маленькие дети. Это оказалось очень весело, и мы не заметили, как за окном стемнело. Евгений Леонидович не раздражался и не ругался на меня, хотя я бы на его месте точно не выдержала. Домой я пришла окрыленная, счастливая, бегала по комнате и повторяла звучание таких новых, таких еще чужих букв. А потом рухнула на кровать и стала делать эту запись и вспомнила. Вспомнила, как менялось лицо Громова, когда он поднимал руку, чтобы нанести очередной удар Скворцову, а тот вел себя так, как будто заслужил.

Все-таки я такая же эгоистка, как они все. Совсем забыла о друге, потому что сама была слишком счастлива.

Личный блог Кота Шредингера

Лучше бы я прогулял уроки. Мне так плохо и в школе, и даже в родной квартире. Мне тесно в своем дурацком теле – душе больно. А она у тебя есть? Спросите вы, мои уставшие читатели, бесконечные комментаторы и троллеры. И я спрошу у себя то же самое, потому что теперь не уверен. Наверное, я родился таким, с дефектом души. Хуже всего, что сам понимаю, но исправить ничего не могу.

В тот день я избивал не одноклассника, а самого себя, потому что не мог справиться с ненавистью. Мальчик, который мешает матери быть счастливой. Мальчик, которого отец продал за музыку. Мальчик, который зачем-то выжил. И за это я ненавижу себя еще больше, и ненавижу за то, что ненавижу. Ага, уже запутались?

Скворцов вообще ни при чем. Это парень, с которым я учусь уже восемь лет, но знаю только его имя. Да и то почти не употребляю: он у нас Тормозок. Но именно этот придурок попался под горячую руку. Мне было удобно его избить за то, что он на нас настучал. Или не настучал, ведь он тоже не сделал домашку. Но суть в том, что я искал, кого бы избить, а тут этот Скворцов как будто сам попросил: «Давай, избей меня». Он даже не защищался. Я забыл, что это вообще человек. Ну как человек может сдержаться и хотя бы разок не дать сдачи? Я хотел, чтобы он тоже меня избил. Я разозлился еще больше, потому что он не стал меня бить.

Попробуй объясни весь этот сложный бред классруку. Нет, он у нас прикольный дядька, не думайте, орать без повода не станет. Но даже он не поймет, потому что я сам уже ни черта не понимаю.

– Уйду из школы, – говорю. Знаю, что сейчас начнутся все эти комиссии по делам несовершеннолетних и т. п.

– Скворцов сказал родителям, что он упал, – бесцветным тоном заявил классрук. Именно бесцветным, я сам раньше никогда такого не слышал.

– Ну директору-то вы все равно уже сказали, – я упрямо гнул свою линию.

– А надо?

И этот вопрос меня окончательно добил: учитель он или кто?

В общем, он дал мне адрес этого Скворцова. Не знаю зачем. Наверное, чтобы я пришел и извинился. А я все равно не пойду. Или пойду, но не извинюсь. Не могу я, не привык к такому. Как представлю эту ангельски-невинную физиономию, так снова захочу врезать!

Пусть к нему Протасова идет, она тут вообще больше всех виновата. Когда я телефон этого парня взял, увидел в личке сообщения от Сашки. Если бы Антипов успел раньше, все в классе знали бы, что у Скворцова с Протасовой отношения. Мне, конечно, наплевать, но почему Сашка меня не остановила? Нет, кажется, она что-то мне сказала. Не помню. Плохо пыталась, значит.

С друзьями почти не общаюсь. На самом деле мне просто не хочется ни с кем общаться. А с ними не хочется больше, чем ни с кем.

Завтра прогуляю школу. Буду лежать на кровати и тренькать на виртуальной гитаре.

Хорошо бы вообще переселиться на виртуальную планету, чтобы все стало таким же виртуальным, как моя гитара. Чтобы боль была ненастоящей, а через несколько часов энергия восстановилась, как в видеоигре.

Дневник Егора Скворцова

«Нет никого красивее человека, который не боится быть собой». Мне кажется, этому искусству мы и должны учиться всю жизнь.

15 марта