Быль и небыль

В то самое время поднялся из воды прежний человек — борода по́ пояс, волоса до пят.

Стал на воде и говорит:

— Что ж ты, обещать скор и забывать спор? Припомни-ка, ведь ты должен мне.

Воротился охотник домой темней тучи и говорит жене:

— Сколько ни держать нам при себе нашего Иванушку, а отдавать надобно. Дело неминучее!

Взял он сына, отвез на морской берег и оставил одного.

Огляделся Иванушка кругом, увидал тропинку и пошел по ней — авось куда и приведет. И привела его тропинка в дремучий лес. Пусто кругом, не видать души человеческой. Только стоит избушка одна-одинешенька, о куриной ножке, об одном окошке, со скрытым крыльцом. Стоит — сама собой повертывается.

— Избушка-избушка, — говорит Иван, — стань к лесу задом, ко мне передом.

Послушалась избушка и повернулась к лесу задом, к нему передом.

Поднялся Иванушка на крутое крыльцо, отворил дверь скрипучую.

Видит — сидит в избушке Баба Яга, костяная нога. Сидит она в ступе, в заячьем тулупе.

Поглядела на Иванушку и говорит:

— Здравствуй, добрый мо́лодец! Откуда идешь, куда путь держишь? Дело пытаешь али от дела лытаешь?

— Эх, бабушка! Напой, накорми, да потом и расспроси.

Она его напоила-накормила, и рассказал ей Иванушка про все без утайки.

— Плохо твое дело, добрый молодец, — говорит Яга Баба. — Отдал тебя отец водяному царю. А царь водяной шибко гневается, что долго ты к нему не показывался. Ладно еще, что по пути ты ко мне зашел, а то бы тебе и живому не бывать. Да уж так и быть — слушай! Научу тебя. Ступай-ка ты далее по той же тропочке, что ко мне привела, через леса, через овраги, через крутые горы. Под конец дойдешь до двоих ворот. Не ходи в те, что на засов заперты, иди в те, что на замок замкнуты, да еще торчит на них человечья голова. Только ты не бойся, постучи три раза, и ворота сами отворятся. За воротами сад-виноград, а в саду пруд-изумруд, а в пруду двенадцать сестер купаются. Обратились они серыми уточками, ныряют, плещутся, а платья их на берегу лежат.

Одиннадцать вместе, а двенадцатое — особо, в сторонке. Возьми ты это платьице и спрячься.

Вот выйдут сестрицы из студеной водицы, оденутся, да и прочь пойдут. Одиннадцать-то пойдут, а двенадцатая станет плакать, одежу свою искать. Не найдет и скажет: «Отзовись! Кто мое платье взял, тому дочкой послушной буду!» А ты молчи. Она опять скажет: «Кто мое платье взял, тому сестрицей ласковой буду!» Ты все молчи. Тогда она скажет: «Кто мое платье взял, тому женой верной буду!» Как услышишь такие слова, отзовись и отдай ей платье. Здесь твое счастье, здесь твое спасенье.

Поклонился Иван Бабе Яге, попрощался с ней и пошел по тропинке.

Долго ли, коро́тко ли, вёдром ли, погодкой ли — дошел до двоих ворот. Отворились перед ним ворота, и увидел он сад-виноград, а в саду пруд-изумруд, а в пруду серые уточки купаются.

Подкрался Иванушка и унес то платьице, что в сторонке лежало. Унес и схоронился за деревом.

Вышли уточки из воды, оборотились де́вицами — одна другой краше. А младшая — двенадцатая, всех лучше, всех пригожее.

Оделись одиннадцать сестер и прочь пошли. А младшая — двенадцатая — на берегу осталась, ищет платье свое, плачет — не может найти.

Вот и говорит она:

— Отзовись! Кто мое платье взял — тому буду дочкой послушною!

Не отзывается Иван.

— Кто мое платье взял, тому буду сестрицей ласковой!

Молчит Иван.

— Кто мое платье взял, тому буду женой верною!

Тут вышел Иван из-за дерева.

— Бери свое платье, красна де́вица.

Взяла она платье, а Иванушке дала золотое колечко обручальное.

— Ну, скажи мне теперь, добрый молодец, как тебя по имени звать и какого ты роду-племени, и куда ты путь держишь?

— Отец с матерью Иваном звали, а из роду я охотницкого, а путь держу к царю морскому — хозяину водяному.

— Вот ты кто! Что ж долго не приходил? Батюшка мой, хозяин водяной, шибко на тебя гневается. Ну, ступай по этой дороге — приведет она тебя в подводное царство. Там и меня найдешь. Я ведь подводного царя дочка — Василиса Премудрая.

Обернулась она опять уточкой и улетела от Ивана.

А Иван пошел в подводное царство.

Приходит, смотрит: и там свет такой, как у нас. И там поля, и луга, и рощи зеленые, и солнышко греет, и месяц светит.

Привели его к морскому царю. Закричал морской царь:

— Что так долго не бывал? Не за твою вину, а за отцовский грех вот тебе служба невеликая: есть у меня пустошь на тридцать верст вдоль и поперек — одни рвы, буераки да каменья острые. Чтобы к завтрему было там, как ладонь, гладко, и была бы рожь посеяна, и выросла бы за ночь так высока и густа, чтобы галка в той ржи схорониться могла. Сделаешь — награжу, не сделаешь — голова с плеч!

Закручинился Иванушка, идет от царя невесел, ниже плеч голову повесил.

Увидала его из терема высокого Василиса Премудрая и спрашивает:

— О чем, Иванушка, кручинишься?

Отвечает ей Иван:

— Как не кручиниться? Приказал мне твой батюшка за одну ночь сровнять рвы, буераки и каменья острые, и засеять пустошь рожью, и чтобы к утру та рожь выросла, и могла в ней галка спрятаться.

— Это еще не беда. Беда впереди будет. Ложись с богом спать. Утро вечера мудренее.

Послушался Иван, лег спать.