Бумажный тигр (II. Форма)

— Вот, значит, что вы ищете в Новом Бангоре, — Лэйд хотел произнести это язвительно, но что-то перегорело внутри, высохло, получилось сухо и холодно, — Искупление? Кару?

— Не знаю, — тихо ответил Уилл, глядя куда-то мимо и в сторону, — Может, и так. Если Он призвал меня… Если призвал меня после того, что я совершил, значит, я нужен здесь. Значит, даже у убийц есть уголок во всемирном океане, где они могут послужить хоть какой-то цели.

— Отвратительно! — Лэйд ощутил, как его собственный голос дрожит от гнева и отвращения, — Это же… Это какое-то самобичевание! Флагелланство[146]!

Уилл прикрыл глаза.

— Иногда мне кажется… Иногда мне кажется, Он испытывает меня. Проверяет ногтем. Словно пытаясь понять, из чего я сделан. Да, он жесток. Без сомнения, жесток. Но там, где вы видите алчную жестокость убийцы, я вижу справедливую жестокость судьи. Если Он наложил когти на мою душу, значит, у него было такое право. И я сознательно отдаю себя на его суд.

Наверно, надо было вновь схватить его за горло, подумал Лэйд. Стиснуть так, чтоб хрустнули тонкие цыплячьи хрящи в этой тонкой шее. Закатить пару звенящих оплеух. Жаль только, сил для этого совершенно не осталось. И вообще не для чего их не осталось, этих сил. Вытекли, как через трещину. Двадцать пять лет вытекали капля по капле…

— Ах, суд… — он осклабился и резко выставил перед лицо Уилла левую ладонь, — На справедливый суд уповаете, значит… Вы хотели знать, как я лишился пальца? Извольте, я скажу. Его откусила тварь, созданная Им. Как откусила бы и голову, если была бы немногим проворнее! Левиафан по своей натуре имеет не большую тягу к справедливости, чем голодная гиена. Он получает удовлетворение, искажая жизнь, извращая её, заставляя её существовать по противоестественным для неё самой правилам. Вот его суть. В этом его душа.

Уилл слабо улыбнулся.

— Члены клуба «Альбион» так не считали.

— Они были набитыми дураками! — рявкнул Лэйд, не сдержавшись, — И получили то, что заслуживали! Именно поэтому клуб давно распущен, а одно только его название служит предупреждением для не в меру самоуверенных юнцов вроде вас!

— Мне кажется, в глубине души вы им завидуете, мистер Лайвстоун.

Лэйд поперхнулся. Словно какая-то мушка влетела в горло. Тяжёлая, холодная как свинцовая дробинка. Мгновенно перекрывшая дыхание.

— Ч-что?!

— Вы завидуете им — Доктору Генри, Графине, Поэту, Архитектору, Пастуху. Вы сами никогда не стали бы членом «Альбиона», — спокойно обронил Уилл, на бледном лице которого уже растаяла усмешка. Бесследно, как сахар в холодном чае, — Они тщились распознать силу, которая им противостоит. Понять её природу и устройство, её суть, пределы её могущества. А вы… вы всего лишь упорный муравей, раз за разом выходящий в бой против грузового локомобиля. Вот почему вы кропотливо собирали информацию об истории клуба, а потом уничтожили записи. Вот почему сделали слово «Альбион» пугающим и страшным синонимом рока. Вы просто-напросто завидовали им, людям, способным видеть в Нём что-то большее, чем всемогущее чудовище. Вот почему вы с такой неохотой рассказываете о Докторе Генри. Вы презираете его, но в то же время и завидуете. Он не был ни охотником, ни воином, но он был сильнее вас. Мудрее, хладнокровнее, опытнее. А вы… Знаете, мне в самом деле жаль вас.

— Жаль? — выдохнул Лэйд, чувствуя, что его собственное дыхание отдаёт ржавчиной и перегнившими водорослями — Вам жаль меня, Уилл?

— Да, мистер Лайвстоун. Вы потратили годы на эту борьбу, не заметив самого важного.

— Чего я не заметил?

— Вы давно перестали быть гостем Нового Бангора. Вы давно стали его частью, частью всемогущего чудовища, которым одержимы. Бангорским Тигром, тёмной легендой улиц. Превратились в часть существа, которое истово ненавидите. Едва ли ваша собственная участь лучше моей.

Лэйд ожидал, что эти слова разбудят тлеющую внутри ярость. Впрыснут кислород в раскалённую топку, заставив взметнуться раскалённые искры. Но вместо этого ощутил лишь безмерную усталость, тягучую и тяжёлую, облепившую душу, точно застаревший вар. Не было злости, не было жара, и ни черта не было.

— Бумажным Тигром, — тихо обронил Лэйд, не узнавая собственного голоса, — Игрушкой Левиафана. Которую Он вытаскивает из дальнего пыльного ящика в те минуты, когда хочет развлечь себя. Но вас, кажется, больше интересует «Альбион». Что ж, я расскажу вам, что случилось с Доктором Генри и его… подопечными, И вы решите сами, кто из нас более заслуживает вашей жалости. Но не сегодня. Мы и так потратили больше времени, чем я предполагал. Завтра. До того, как вы покинете остров.

Уилл поднял на него взгляд. В этом взгляде была усталость, была боль, была растерянность. Но в нём не было того, что должно было быть и что Лэйд надеялся увидеть. В нём не было страха.

— Я не покину остров, мистер Лайвстоун.

— Будете терпеливо дожидаться своей участи? — насмешливо спросил он, — Как телёнок ждёт прихода мясника?