Бумажный тигр (II. Форма)

Если его сознание сохранило в себе больше человеческого, чем животного, он устоит перед соблазном. Человеческое сознание быстро подсчитает, что имея в запасе почти три галлона[121] тёплой живой влаги, бессмысленно переживать о половине пинты. В противоположность ему животное сознание не рассуждает, не ведает счёта. Основанное на инстинктах, оно поглощает, когда голодно, не утруждая себя расчётами. Скрежеща и щёлкая суставчатыми ногами, Пульче метнулся к стене и припал хоботком к жидким потёкам, пытаясь ловить срывающиеся по стене капли.

Это выглядело нелепо, даже жалко, но Лэйд сейчас не мог позволить себе наблюдать за этим. Получив возможность приподняться, он не бросился на поиски трости, затерявшейся среди мусора, вместо этого зашарил вокруг себя руками. Он знал, где что лежит, знал последовательность, не знал только одного — хватит ли у него времени.

Проволоку от вешалки согнуть. Обмотать сложенные друг с другом птичьи кости. Гвозди — крест-накрест…

Ему никогда не приходилось работать с такой скоростью, пальцы сталкивались друг с другом, теряя крохи секунд, но он был слишком занят даже для того, чтоб ощущать отчаянье. Когда имеешь дело с кроссарианскими ритуалами, недостаток аккуратности может быть не просто уколом для самолюбия, но и причиной внезапной смерти. Или последствий, по сравнению с которыми смерть ещё может показаться не самой плохой альтернативой…

Гнилая деревянная щепка. Клок потерявшей цвет ткани. Крошечные истлевшие голубиные лапы…

— Дррр-рянь… — Пульче, скрежеща и тяжело отдуваясь, развернулся к нему. Судя по всему, он успел поглотить достаточно много крови из разбитой склянки — зрачки в его мутных и мягких, как гнилые яйца, глазах растворились почти без остатка, речь сделалась неразборчивой, состоящей из отрывистых щелчков и треска, — Др-р-рянь Лайвстоун…

Сейчас бросится. И успеет прежде, чем его собственные пальцы успеют окончить работу. Отчаянно не хватает времени. Вот бы выгадать ещё кроху, ещё песчинку, ещё мгновение… Вот бы…

Перепачканное несвежей кровью чудовище ринулось к Лэйду, сшибая со своего пути мусор и остатки мебели. Его жало подрагивало от нетерпения, в этот раз оно не обещало милосердного удара. Оно обещало смерть. Беззвучную, мгновенную и страшную, как смерть завязшей в паутине мухи.

Этого зрелища обмерший от ужаса на своём месте Уилл выдержать уже не смог. Издав отрывистый птичий возглас, он опрометью бросился прочь, к выходу.

Дурак. Мальчишка. Воспользуйся он этой возможностью немногим раньше, пока огромная блоха была увлечена тем, что слизывала кровь со стены, возможно, у него был шанс. Но теперь…

Восприятие Пульче, подстёгнутое свежей порцией крови, окончательно перестроилось по животному образцу. Забыв про Лэйда, он коротко рыкнул и устремился вслед за Уиллом — не рассуждающий инстинкт безошибочно посчитал бегущую жертву наиболее предпочтительной целью.

Лэйд знал, что не успеет помочь Уиллу, даже если поднимется на ноги. Его пальцы судорожно продолжали свою работу, сделавшись нечувствительными, как деревянные протезы, и даже обрубок мизинца беспомощно дёргался, будто пытаясь помочь своим братьям…

Проволочные концы врезались под ногти, щепки хрустели в пальцах, невесомые птичьи косточки гнулись, точно каучуковые… Не прерываться. Не колебаться. Не терять времени.

Петля, нахлёст, ещё одна петля, в сторону…

Он слышал испуганный, растянутый во времени и пространстве, крик Уилла. Но запретил себе сознавать его значение, превратив в беспорядочное нагромождение звуков сродни белому шуму. Нельзя отвлекаться. Если он что-то напутает, погубит обоих — его и себя. А если не напутает… Если не напутает…

Погубит только его — шепнул голос, незнакомый, но рассудительный, улыбнувшийся в темноте мягкой чеширской улыбкой. Только безмозглого самоуверенного мальчишку, который был слишком глуп, чтобы покинуть остров, когда у него была такая возможность. Он бы и так умер — сегодня или завтра, через неделю или через год. Новый Бангор не считает нужным оберегать дураков…

Пусть успеет, подумал Лэйд, затягивая последнюю проволочную петлю своими омертвевшими непослушными пальцами и ощущая, как в ветхие лоскуты рвётся вспорхнувшая было надежда. Пусть успеет добежать до двери, пусть дотянется, пусть…

Уилл не успел.

Зацепившись ногой за трухлявую половицу, он покатился по полу, не успев даже вскрикнуть и подняв в воздух облако пыли. Мгновенно оказавшийся рядом Пульче издал короткий отрывистый клич, похожий на скрежет черепицы. Этот ликующий возглас не принадлежал насекомому, он полнился совершенно человеческим торжеством.