Бульвар

И схожу. Всем своим пересохшим, изболевшим­ся, замученным существом. Слышу отчаянный зов: приди, возьми, сорви с моего тела ненавистную ус­ловную ненужность обманной цивилизации.

Животная, человеческая течка! Всемирная теч­ка!!! Эта грязная, вонючая лава — рождение само­го чистого светла, самого высокого звука и самой безупречной тишины. Она все: и сиреневый аромат под окнами, и первый луч солнца, который щекочет лицо, пробиваясь сквозь зеленую липовую крону, а ты закрываешься от него рукой и смеешься; божья коровка, которая куда-то торопится по зеленому листику травинки; уж на солнце; задумчивый зубр с медным отливом глаз; вечерний звон; звонкая струя речушки под ивами; муравьи и птицы в своей воль­ности. И убийства — тысячи, миллионы... Гниение трупов, болезни, эпидемии — все! Все!!! Эта всемир­ная течка — Бог!

В моей руке бутылка водки. Несу ее с вызовом, вы­ставляя, как приманку. Начинаю замечать жадные взгляды. Понятно, мужские мне пофиг, а женские — секундные. Ну ты е мое, — ни одна не взглянула так, чтоб можно было подлащиться. До бульвара оста­лось совсем ничего. А там не очень-то многолюдно сегодня. И пока ни одна не клюнула. Может сделать круг до Комаровки? Да ну его! Ноги устали от ходь­бы: километра два прошел.

Откровенно говоря, особой решительностью по отношению к женщинам я никогда не отличал­ся. Вот только когда заносило, то уже равных мне было не найти. Ну а сегодня «не занесло», не полу­чилось. Так что топай, старый, домой, ставь зерка­ло, наливай рюмку и... начинай разговор с умным человеком. Вспомнил, что хлеба дома нет. Зашел в магазин, взял половинку. Прихватил еще джент­льменскую закуску — плавленый сырок. Капуста, яйца, сало в холодильнике есть — разговор будет. До дома совсем ничего — только перейти бульвар. На его середине, где тянется узкая аллея, вдоль ко­торой стоят зеленые скамейки, слышу:

— Мужик, налей.

Я повернулся на голос: на ближайшей, справа от меня, лавке сидела девушка лет двадцати пяти, в больших роговых очках с толстыми стеклами.

— Нальешь? — повторила она.

Вопрос сам собой решил все мои «больные» про­блемы — здесь и слон услышит.

— Налью! — отпарировал я. Ее вопросительный взгляд. Мой ответ — также вопросом:

— Отсосешь?

Даже мгновения не раздумывая (как ждала воп­роса, и это неприятно полоснуло меня), девушка со­гласно кивнула головой.

— Пойдем, — предложил я.

— Дай глоток сейчас.

— Здесь пять шагов до меня,

— Да-а-ай! — раздался совсем глухой голос де­вушки.

— Сушит, как в печи? — пошутил я, откупоривая бутылку.

На мою шутку девушка никак не отреагировала, ее роговые очки с толстыми стеклами пристально держали одно направление: куда двигалась бутыл­ка — туда и они.

— Один глоток, — передавая бутылку девушке, предупредил я.

Она машинально кивнула головой, ни на секунду не отпуская взглядом моих рук.

Водки мне было не жаль. Только вот по собствен­ному опыту знаю, как неприятно, а иногда даже гад­ко, когда женщина лыка не вяжет, и запах от нее, как от застоявшейся пивной бочки. Тут уже живот­ное что-то, когда начинаешь такую трахать.

Пока девушка делала глоток, я рассмотрел ее бо­лее внимательно: короткая коричневая кожаная куртейка, джинсы, на ногах сапожки с тупыми носа­ми — последний писк моды.

«Вроде не из помойки», — отметил про себя, а ког­да заметил, что девушка сделала уже три глотка, выхватил бутылку.

— Все, хватит, остальное потом.

Девушка хотела что-то сказать, но я решительно ее остановил:

— Договорились — один глоток — значит, один. Тем более что ты успела уже несколько сделать. Пока — точка!

Я переживал, чтоб она не хватила лишнего.

— Дай закурить, — попросила девушка.

— Не курю, — был мой ответ.

— Я без сигарет не могу. Пусть лучше водки не бу­дет — а сигареты обязательно, — немного расслаб­ленными, мягкими устами (выпитое начинало дейс­твовать) констатировала дивчина.

Я не мог не согласиться с ее мнением: в студен­честве сам когда-то курил. И помню, когда на какой-нибудь вечеринке заканчивались сигареты — уши начинали пухнуть: так хотелось закурить. Даже про водку забывали. И пусть уже было три-четыре часа ночи (ночных магазинов в те времена не было), бе­жали на улицу к троллейбусным, автобусным или трамвайным остановкам, собирали окурки. Поэто­му девушку я понимал и, коротко бросив «сиди, я сейчас», пошел обратно в магазин.

— Дай подержу бутылку, — услышал вслед.

— Подержишь, когда сыграешь... — не поворачи­ваясь, тихо буркнул я. Вернулся минут через пять девушка сидела на том же месте и, как я заметил еще издалека, даже высматривала меня.

— Купил?

Я показал пачку «Примы».

— Похуже не было? — упрекнула девушка.

— Не хами, а то и это не получишь. Иди за мной.

Я пошел не оглядываясь. Слышал, что девушка идет за мной, цокая каблуками по асфальту. Оста­новился только возле подъезда, пропустил ее впе­ред.

— Первый этаж, квартира номер один, — инфор­мировал я девушку, чтобы она не поднялась выше.

В коридоре я помог ей снять куртку, под ней ока­залась шерстяная кофточка с черно-белыми полос­ками.

— Сапожки снимать? — уточнила девушка.

— А ты в постель ложишься в сапожках? — не­много рассердился я.