Букелларий

Сам жил в Тулузе, в большом двухэтажном каменном доме, купленном у бездетной вдовы торговца шерстью, которая решила провести остаток жизни в монастыре, пожертвовав ему все свое состояние. Как только у мужчины появляется собственное жилье, там сразу заводятся тараканы и следом женщина, а потом тараканы исчезают и следом мужчина, поэтому жениться я не спешил, хотя был по нынешним меркам завидным женихом. Для любовных утех у меня были три наложницы, захваченные в шатре маврского главнокомандующего, царство ему небесное, не зависимо от того, кто его пришил. Привычные к гаремам, многоженству, девушки считали свою участь приятной во всех отношениях. Сыты, одеты, спят на перинах, целый день ни черта не делают — о чем еще может мечтать приличная девушка?! Разве что о детях, но плодиться я не спешил. Законные наследники должны быть старшими.

38

После поражения под Тулузой мавры приходили в себя три года. Я предлагал Эду Большому развить успех, отбить захваченную ими часть Септимании и в добровольно-принудительном порядке присоединить Каркассон и Ним. Правитель Аквитании тогда отказался, понадеявшись, наверное, что враги больше не сунутся. Он недоучел, что в арабском мире прошла весть, что каждый правоверный мусульманин может отправиться на Пиренейский полуостров и запросто получить там участок земли или хороший дом в городе. Вся нищета сразу двинулась в путь. Они прибывали тысячами, быстро восполнив убыль в сражениях. Да, большая часть прибывших была непрофессиональными воинами, но их было много, очень много. Вскоре свободные земля и дома были разобраны, и началось движение на земли христиан. Отряды мавров все чаще появлялись не только в окрестностях Каркассона и Нима, но и в приграничных районах Аквитанского королевства. Вот тут-то Эд Большой и зашевелился. Поскольку это я подсказывал ему взять под свою руку независимую пока часть Септимании, меня и послали к ее правителю на переговоры — инициатива наказуема исполнением.

Правил Септиманией гот по имени Блитрам, которое можно перевести, как Веселый Ворон. Поскольку еще в молодости лишился в битве правого глаза, имел прозвище Кривой Ворон. Он утверждал, что является родственником так называемого последнего короля готов Ардо, то ли троюродным братом, то ли двоюродным племянником — в общем, седьмой водой на киселе, что проверить теперь было очень трудно. Поскольку из-за близости мавров никто из влиятельных людей не претендовал на это место, никто и не интересовался родословной Блитрама. Ему было лет сорок пять. Среднего роста и пузат, а смугловатая для гота кожа собралась в складки на низком лбу и пухлых щеках, благодаря чему напоминал кастрированного и раскормленного шарпея. Одет в алую тунику, жилетку из лисьих шкур, хотя в помещении было хорошо натоплено, темно-красные штаны длинной до колена, а на ногах сандалии наподобие римских солдатских калиг. Меня предупредили, что Блитмар не шибко умен, поэтому, как и большинство недалеких людей, считает себя хитрецом и любит включать дурака.

Принял меня правитель Септимании в роскошном зале, стены которого украшены мозаиками с подвигами Гаю Юлия Цезаря. Видимо, раньше дом принадлежал богатому римлянину. В нишах стояли амфоры из металла желтого цвета, может быть, золота. Каркассон, благодаря тому, что находился на кратчайшем пути между Средиземным морем и Бискайским заливом Атлантического океана, неплохо наживался на купеческих караванах, да и сам изготавливал довольно приличные шерстяные ткани. Сырье поставляли местные крестьяне и аквитанские. Как догадываюсь, кто-то рассказал Блитраму, как принимает посольства римский император, поэтому возле дальней стены был сооружен высокий, в пять ступеней, деревянный помост, на котором стоял стул с высокой спинкой, застеленный вышитой золотом тканью. По бокам замерли по три охранника, вооруженные короткими копьями и кинжалами, но одетые вразнобой и простенько, не под роскошь зала.

Общаться со мной с такой высоты было некомфортно, поэтому правитель Каркассона быстро забыл о церемониях, жестом приказал караулу свалить и пригласил меня за квадратный стол, рассчитанный на четыре персоны, который находился рядом с помостом и обслуживался четырьмя чернокожими рабами, хотя для завтрака уже было поздно, а для обеда слишком рано. Вся посуда серебряная, тяжелая и добротная, могла использоваться, как оружие. Меня не покидало чувство, что в ответ на какое-нибудь высказывание в меня полетит кубок на массивной подставке весом с полкило или килограммовая тарелка. Поскольку день был постный, ели рыбу, жареную и вареную, причем преобладала морская, хотя добраться до Средиземного моря можно только через территорию, захваченную маврами, или делать огромный крюк. К моему удивлению, вино и кушанья были настолько хороши, что их достоинства не преуменьшало даже громкое чавканье хозяина. Ел Блитмар с такой жадностью и быстротой, словно голодал недели три.

Насытившись, он громко отрыгнул и спросил, прикинувшись простаком: