Брокен-Харбор

– Если биться об заклад, то я бы поставил на зверя. Правда, я не уверен, забирался ли он на сам чердак. Возможно, царапины появились еще на этапе строительства, когда балка была голой или просто лежала на улице. Это логично, учитывая, что царапины только на одной балке, так? Но если кто-то поцарапал балку здесь, тогда ой. Видите промежутки между отметинами? – Он снова направил фонарик на борозды. – Между ними, типа, целый дюйм, так что это сделал не горностай и не норка, а мощный зверюга со здоровенными лапами. Если убитый охотился за этой тварью, тогда такой капкан в самый раз.

Наш разговор напрягал меня сильнее, чем следовало бы. Невидимые углы чердака казались загроможденными, мне слышалось едва различимое пощелкивание, мерещились красные булавочные глазки. Все мои инстинкты ощетинились, оскалились, свернулись в клубок, готовясь к бою.

– Тут есть еще на что посмотреть? – спросил я. – Или закончим беседу там, где мой счет за химчистку не удваивается с каждой минутой?

Том слегка удивленно осмотрел свою парку, которая выглядела так, словно он катался в пыли.

– Ой. Точно. Не, больше ничего интересного. Я поискал помет, шерсть, следы гнездования, но не нашел. Идем вниз?

Я спустился последним, не отводя луча фонарика от капкана. Выбираясь через люк, мы с Ричи невольно отклонялись подальше от железных челюстей.

На лестничной площадке я достал салфетку и принялся чистить пальто. Пыль была мерзкой – коричневой и липкой, словно состояла из токсичных промышленных отходов.

– Итак, – сказал я, – объясни мне, с чем мы имеем дело.

Том удобно устроился на стремянке и начал загибать пальцы.

– Ладно, значит, мы сошлись на куньих, да? Ласки в Ирландии не водятся. Горностаи есть, но крошечные, весом от силы полфунта. Не уверен, что они могли шуметь так, как описывал ваш парень. Лесные куницы потяжелее, и они обожают лазить, но ближайшая лесистая месность аж на холме в конце залива, так что зверь оказался бы далековато от своего ареала. И вообще, я не слышал, чтобы кто-то встречал здесь лесных куниц. А вот норка… норка, пожалуй, подойдет. Они любят жить у воды, так что, – он повел подбородком в сторону моря, – тут им самое раздолье, да? Норки убивают про запас, отлично лазают, не боятся никого, в том числе людей, и вдобавок они воняют.

– И еще они злобные твари, – добавил я. – Запросто могут напасть на ребенка. Если бы у тебя в доме завелась норка, ты бы на многое пошел, чтобы от нее избавиться, верно?

Том неопределенно шевельнул головой.

– Ну да, наверное. Они агрессивные; я слышал, что одна напала на пятидесятифунтового ягненка, выела глаз до самого мозга, потом перешла к следующей овечке. За ночь убила пару дюжин. А если загнать норку в угол, она кинется на кого угодно. Так что да, я бы не обрадовался, если бы ко мне подселилась такая зверушка. Хотя я не совсем уверен, что мы имеем дело с норкой. Они ведь размером с кошку, а то и меньше. Норке незачем расширять дыру, она ни за что не смогла бы оставить эти царапины, и такой капкан для нее не нужен.

– Все это второстепенно, – возразил я. – По твоим словам, мы не можем утверждать, что именно животное проделало дыру на чердаке или расцарапало балку. Что же касается капкана, то погибший не знал, на кого охотится, поэтому и решил перестраховаться. Норку тоже исключать нельзя.

Том взглянул на меня с легким удивлением, и я осознал, что в моем голосе появились металлические нотки.

– Ну да. То есть я же не могу поклясться, что тут вообще побывал какой-то зверь, так что все это домыслы и гипотезы, да? Я просто говорю, какие детали чему соответствуют.

– Отлично. И куча из них соответствуют норке. Другие варианты есть?

– Другой вариант – выдра. До моря рукой подать, территории у них огромные, так что одна из них могла жить на берегу и считать дом частью своего участка. А еще они здоровенные – два-три фута в длину и весом фунтов двадцать. Выдра могла оставить такие отметины, и ей, возможно, понадобилось бы увеличить дыру. К тому же они довольно игривые, так что это бы объяснило и “катающиеся” звуки на чердаке – если бы она нашла, например, подсвечник или детскую игрушку и гоняла ее по полу…

– Три фута, двадцать фунтов, – сказал я Ричи. – Бегает по дому, прямо над головой у детей. Такое любого нормального, адекватного парня обеспокоит. Я прав?

– Эй, полегче! – безмятежно воскликнул Том, подняв руки. – Притормозите. Это же не идеальное совпадение. Выдры метят территорию, да, но экскрементами, а ваш парень их не нашел. Я тоже порыскал и ничего не увидел – ни на чердаке, ни под полом чердака, ни в саду.

Хоть мы и спустились с чердака, дом по-прежнему казался неспокойным, зараженным. При мысли о том, каким тонким слоем штукатурки покрыта стена за моей спиной, я почувствовал неприятный зуд.

– И никакого запаха я тоже не уловил, а вы? (Ричи и Том покачали головами.) Значит, возможно, Пэт унюхал не экскременты, а саму выдру, а ее давно уже нет, поэтому запах пропал.