Бродяги Севера

Потом начал медленно описывать круги вокруг дома, все ближе и ближе, и вот уже принюхался к порогу. Изнутри не доносилось никаких звуков и запахов живого, но Ба-Ри чуял старый запах Мак-Таггарта. Тогда он обратился в сторону диких земель и Лак-Бэн, туда, куда уходила охотничья тропа. Он дрожал. Мышцы у него напружинились. Он заскулил. В воспоминаниях все ярче и ярче проступали картины – схватка в хижине, Нипиза, дикая погоня по снегу на край ущелья, даже давнишний эпизод, когда Мак-Таггарт поймал его в заячий силок. В вое Ба-Ри звучала великая тоска, почти что ожидание. Но мало-помалу он умолк. Ведь здесь от снега пахло тем, кого Ба-Ри ненавидел и хотел убить, а не теми, кого он любил когда-то. Природа на миг показала ему, как важно строить ассоциации – но лишь ненадолго, а потом это впечатление исчезло. Вой умолк, но сменился прежним грозным рыком.

Ба-Ри медленно двинулся по снегу и в четверти мили от хижины нашел первую ловушку. Бока у него ввалились от голода, он стал похож на оголодавшего волка. В первую ловушку Мак-Таггарт зарядил приманку из заячьего окорока. Ба-Ри осторожно приблизился. На охотничьих путях Пьеро он многому научился – понимал, для чего служит защелка ловушки, помнил жестокую боль от сжимающегося стального капкана, лучше самой хитрой лисы знал, что делает силок, если спустить пружину, и сама Нипиза приучила его никогда, ни за что не прикасаться к отравленным приманкам. Так что Ба-Ри аккуратно взял зубами кусок зайчатины и вытащил ее очень ловко – не хуже самого Мак-Таггарта. До темноты он обошел пять ловушек и съел пять приманок, не спустив ни одной пружины. Шестая была западня. Он кружил вокруг, пока не протоптал в снегу тропинку. Потом отправился в теплые заросли можжевельника и устроился там на ночлег.

Следующий день стал началом долгого противостояния звериной хитрости и человеческого разума. Для Ба-Ри грабеж ловушек Мак-Таггарта был вовсе не объявлением войны, а насущной необходимостью. Они снабжали его пищей, точно так же как снабжали его пищей ловушки Пьеро. Но Ба-Ри смутно ощущал, что в данном случае он нарушает закон и что у него есть враг, которого надо перехитрить. Если бы стояла хорошая погода для охоты, он двинулся бы дальше, ибо незримая рука, направляющая его странствия, медленно, но верно тянула его обратно к бобровой колонии и Грей-Лун. Но сейчас, когда снег был глубокий и мягкий – такой глубокий, что временами Ба-Ри проваливался в него с головой, – ловушки Мак-Таггарта были словно дорожка, выложенная манной небесной нарочно для Ба-Ри.

Он последовал по следам снегоступов комиссионера и в третьей ловушке убил зайца. Когда он его доел, на снегу не осталось ничего, кроме клочков шерсти и багровых пятен крови. Ба-Ри уже несколько дней голодал, и его обуял волчий голод, так что еще до вечера он стащил приманку из доброй дюжины ловушек Мак-Таггарта. Трижды ему попадалась отрава – оленина или жир карибу, в которые была запрятана доза стрихнина, – и каждый раз его острый нюх распознал опасность. Пьеро не раз отмечал, как это удивительно, что Ба-Ри всегда унюхает отраву, даже если ее самым что ни на есть искусным образом ввести в замороженную оленью тушу. Лисы и волки ели мясо, от которого сверхъестественное чутье отпугивало Ба-Ри.

Поэтому он обошел все отравленные лакомства, которые разложил Мак-Таггарт, лишь мимоходом обнюхав их и запечатлев историю своих подозрений в виде следов на снегу. Вот и там, где Мак-Таггарт в полдень сделал привал, чтобы приготовить себе обед, Ба-Ри оставил те же предостерегающие знаки в виде вытоптанных кругов.

На второй день Ба-Ри немного утолил голод и стал острее ощущать ненавистный запах врага, поэтому ел меньше, зато причинил больше разрушений. Мак-Таггарт ставил ловушки не так умело, как Пьер Юсташ, поэтому на силках и западнях оставался запах его рук, и этот запах то и дело ударял Ба-Ри в нос. Это вызвало у Ба-Ри мгновенное и мощное отвращение, упорно нараставшую ненависть к человеку, о котором он два дня назад почти не вспоминал.

Видимо, в мозгу животного тоже идет процесс простых рассуждений, которому недостает логической отчетливости, но это уже и не совсем инстинкт, а результаты, которые он приносит, можно приписать и логике, и инстинкту. Ба-Ри не складывал два и два, чтобы получить четыре, не возвращался в прошлое шаг за шагом, чтобы доказать себе, что человек, владеющий этими ловушками, был причиной всех его горестей и бед, и тем не менее он ощущал в себе глубокую ненависть и жажду мщения. Кроме волков, Мак-Таггарт был единственным живым существом, которое он ненавидел: это Мак-Таггарт избил и ранил его, Мак-Таггарт убил Пьеро, Мак-Таггарт отнял у него, Ба-Ри, любимую Нипизу – и Мак-Таггарт был здесь, на этом охотничьем пути! Раньше Ба-Ри бродил просто так, без цели и какого-либо плана, теперь у него появилась задача. Нужно было держаться поближе к ловушкам. Чтобы прокормиться и выжить. И чтобы, выжив, дать волю ненависти и мести.