Бродяги Севера

Все это шло своим чередом, птицы находили себе пары и вили гнезда, а Нипиза не возвращалась! И вот наконец что-то сломалось в Ба-Ри, умерла его последняя надежда, последняя мечта, и тогда он попрощался с Грей-Лун.

Никто не может сказать, чего ему стоило уйти, никто не может сказать, как он сопротивлялся всему, что привязывало его к вигваму, старому озерцу, знакомым лесным тропам, двум могилам, которым теперь было уже не так одиноко под высокой сосной. Ба-Ри ушел. У него не было на то особых причин – просто ушел, и все. Вероятно, есть некая высшая сила, которая руководит не только человеком, но и зверем, а мы знаем об этом руководстве ровно столько, чтобы называть его инстинктом. Ведь когда Ба-Ри заставил себя уйти, он двинулся навстречу своим Великим Приключениям.

Они ждали его на севере – и на север он и направился.

Глава XXIV

Ба-Ри покинул Грей-Лун в начале августа. Никакой цели у него не было. Но воспоминания о былом еще не стерлись, они были словно нежная игра света и тени на негативе фотографического снимка. Все то, о чем он едва не забыл, теперь возвращалось к нему, когда тропа уводила его все дальше и дальше от Грей-Лун, и давние переживания снова обрели плоть и смысл, вспыхнули яркими картинами, когда разорвались последние узы, которые привязывали его к дому Ивы. Ба-Ри невольно свернул на путь этих впечатлений, событий прошлого, и они понемногу помогли ему обрести новые интересы. Год в его жизни был долгим сроком, сравнимым с десятилетием для человека. А ведь прошло уже больше года с тех пор, как он покинул Казана и Серую Волчицу и дом под старым валежником, и все же теперь к нему возвращались смутные воспоминания о тех временах самого раннего детства и о том, как он свалился в ручей и как яростно бился с Папаючисо. Эти старые воспоминания пробудились из-за того, что Ба-Ри пришел в ущелье, кончавшееся тупиком, куда его загнали Нипиза и Пьеро. Это было как вчера. Он вышел на лужайку и постоял у огромного валуна, который едва не задавил Нипизу насмерть, а потом вспомнил, где погиб от выстрела из винтовки Пьеро исполин Уакайю, его друг-медведь, и учуял побелевшие кости Уакайю – они лежали в зеленой траве, и между ними проросли цветы. Целый день и целую ночь провел Ба-Ри на лужайке, а затем вышел из ущелья и пошел по своим старым следам вдоль ручья, где когда-то Уакайю ловил для него рыбу. Теперь там был другой медведь, он тоже рыбачил. Может быть, это был сын или внук Уакайю. Ба-Ри унюхал его рыбные схроны и три дня отъедался рыбой, а потом двинулся на север.

Впервые за долгие месяцы в Ба-Ри пробудилось что-то похожее на прежнюю любознательность, придавшее проворства его ногам. Воспоминания, ставшие туманными и нечеткими, снова обрели реальность, и Ба-Ри – подобно тому, как вернулся бы на Грей-Лун, если бы там сейчас была Нипиза, с чувством странника, возвращающегося домой, – направился в бобровую колонию.

До места он добрался в самый великолепный час летнего дня – на закате. Остановился в сотне ярдов, там, где озеро еще не было видно, принюхался и вслушался. Озеро было на месте. Он уловил его прохладный медовый запах. Но как же Умиск, и Сломанный Зуб, и все остальные? Найдет ли он их? Он напряг слух, чтобы уловить знакомые звуки, и миг-другой спустя до него и вправду донесся негромкий всплеск воды. Ба-Ри тихонько пробрался сквозь ольшаник и наконец застыл рядом с тем местом, где когда-то познакомился с Умиском. Поверхность воды слегка колебалась, из нее высунулись две-три головы, Ба-Ри увидел, как старый бобр потащил бревно к противоположному берегу, оставляя за собой в воде след, будто от торпеды; он посмотрел на плотину – она была точно такая же, как и год назад. Некоторое время Ба-Ри не показывался и прятался в молодом ольшанике. Он ощущал, как ему становится все легче и легче, как отпускает его застарелое напряжение одиноких месяцев, пока он ждал Нипизу. Он протяжно вздохнул и улегся в ольшанике, высунув морду ровно настолько, чтобы хорошо видеть. С заходом солнца в озере началась кипучая деятельность. На берег в том месте, где Ба-Ри спас Умиска от лиса, вперевалочку вылезло новое поколение бобрят – трое толстячков. Ба-Ри заскулил – тихонько-тихонько.