Бродяги Севера

Мак-Таггарт снова засмеялся – и пока он смеялся, до него донесся скрип двери. Ветер? Он обернулся, по-прежнему крепко держа Нипизу.

Дверь была открыта, и на пороге стоял Пьеро.

Глава XXI

В этот кошмарный миг, последовавший за целой вечностью, когда время в маленьком домике на Грей-Лун текло медленно-медленно, той вечностью, которая пролегает между жизнью и смертью, но в жизни человеческой зачастую занимает не эпохи, а секунды.

В эти секунды Пьеро стоял на пороге и не шевелился. Мак-Таггарт, склонившись над девушкой, тоже не шевелился. Но глаза Ивы открывались. А по телу Ба-Ри у стены пробежала судорога. Не слышалось ни вздоха. И тут в этой тишине из груди Нипизы вырвался громкий хриплый стон.

Тогда Пьеро разом ожил. Как и Мак-Таггарт, шубу и рукавицы он оставил снаружи. Он заговорил, и голос его был совсем не похож на обычный голос Пьеро. Это был чей-то чужой голос.

– Сам Господь Бог послал меня домой вовремя, месье, – сказал он. – Я тоже отправился по дороге на восток и увидел, как ваш след свернул в эту сторону.

Нет, то был не голос Пьеро! Теперь уже Мак-Таггарта пробрала дрожь, и он медленно выпустил Нипизу. Она упала на пол. Он не спеша выпрямился.

– Или это не так, месье? – снова заговорил Пьеро. – Скажите, я вовремя вернулся?

Этот голос обладал неведомой силой, а может быть, внушал великий страх, который заставил Мак-Таггарта кивнуть, заставил его опухшие губы сипло выговорить:

– Да. Вовремя.

Нет, все же то был не страх. Что-то более мощное, более всесильное. И тем же самым голосом Пьеро проронил:

– Слава тебе, Господи!

Теперь глаза безумца смотрели в глаза безумца. Между ними стояла смерть. Оба это видели. Оба думали, что видят, куда она показывает костлявым пальцем. Оба в том не сомневались. Рука Мак-Таггарта не потянулась к пистолету в кобуре, а Пьеро не прикоснулся к ножу на поясе. Когда они сошлись, то вцепились друг другу в горло – не один зверь, а двое, поскольку в Пьеро пробудилась ярость и сила волка, рыси и пантеры.

Мак-Таггарт был крупнее и тяжелее и обладал исполинской силой, но перед лицом ярости Пьеро он отпрянул, налетел на стол и с грохотом рухнул. Ему много раз приходилось драться, но никто еще не вцеплялся ему в горло с такой силой, как руки Пьеро. Они едва не задушили его насмерть в первый же миг. Позвонки у него затрещали – еще немного, и Пьеро сломал бы ему шею. Мак-Таггарт ударил вслепую и задергался, чтобы сбросить с себя полукровку. Но Пьеро держал его цепко, как горностай Секусо держал за горло рябчика, и челюсть Буша Мак-Таггарта отвисла, а лицо из красного стало сизым.

Хлынувший в дверь морозный воздух, голос Пьеро и шум борьбы быстро привели Нипизу в чувство и придали ей сил. Она упала рядом с Ба-Ри, и когда подняла голову, ее взгляд сначала скользнул по псу, а потом переместился на схватившихся противников. Ба-Ри был жив! Тело его подергивалось, глаза были открыты, и когда Нипиза посмотрела на него, он попытался приподняться.

Потом Нипиза с трудом встала на колени и повернулась к противникам, и Пьеро, даже ослепленный кровавой яростью и жаждой убийства, наверняка слышал, как у нее вырвался радостный возглас, когда она увидела, что комиссионер со станции Лак-Бэн вот-вот будет побежден. С невероятными усилиями она поднялась на трясущиеся ноги и несколько секунд стояла покачиваясь, пока разум и тело свыкались с происходящим. И когда она посмотрела вниз, на чернеющее лицо, из которого пальцы Пьеро выдавливали жизнь, рука Буша Мак-Таггарта слепо нашарила пистолет. Нашла. Пьеро не видел, как Мак-Таггарт вытащил оружие из кобуры. Черный демон случая снова благоволил ему – от волнения комиссионер не стал добивать Ба-Ри после первого выстрела. Теперь у него только и осталось сил, что нажать на спуск. Дважды дернулся его указательный палец. Дважды раздался приглушенный грохот у самой груди Пьеро.

Нипиза поняла по лицу Пьеро, что произошло. Сердце у нее остановилось в груди, когда она увидела в нем мгновенную страшную перемену, какую приносит внезапная смерть. Пьеро медленно выпрямился. Глаза у него на миг округлились – округлились и остекленели. Он не издал ни звука. Нипиза не видела, чтобы его губы шевелились. А потом он рухнул в ее сторону, и Мак-Таггарт смог наконец вздохнуть. Нипиза, ничего не видя перед собой, в муках, которые ничем себя не выдали, ни криком, ни словом, бросилась на пол рядом с отцом. Он был мертв.