Бродяги Севера

Два следующих дня Тэр, казалось, перестал интересоваться всем на свете. Пищи в этом каньоне не водилось никакой, а Тэр слонялся возле скал, прислушиваясь да принюхиваясь, и вообще вел себя, с точки зрения Мусквы, более чем странно. В разгар второго дня Тэр задержался у сахарных сосен, земля под которыми была устлана опавшей хвоей, и принялся поедать ее. Хвоя не пришлась Мускве по вкусу, но что-то подсказывало медвежонку, что надо делать то же, что и Тэр, и он начал подбирать хвою язычком и глотать, понятия не имея, что это сама мать-природа заканчивает их последние приготовления к долгой спячке.

Было уже четыре, когда они подошли к входу в глубокую пещеру, ту самую, в которой Тэр появился на свет. Здесь гризли снова задержался, принюхиваясь по привычке. Темнело. Над каньоном завывала снежная буря. Щиплющий ветер то и дело налетал с горных вершин. Небо было черным, валил снег.

С минуту гризли постоял, по плечи засунув голову в пещеру. Потом вошел, а за ним и Мусква. Глубоко-глубоко в пещере они пробирались в такой темноте, что хоть глаз выколи, и чем дальше, тем становилось теплей. Затихало завывание ветра, пока не превратилось в еле слышное бормотание.

Еще полчаса возился Тэр, прежде чем устроился со всеми удобствами. Мусква свернулся у него под боком. Ему было очень тепло и уютно.

Всю эту ночь бушевала метель. Снег выпал глубокий. Он доверху завалил весь овраг огромными сугробами и накрыл его сверху толстой снежной крышей. Весь мир был погребен под снегом. Наутро не стало входа в пещеру и огромных каменных глыб. Исчезли черные деревья и красный кустарник. Все стало белым и мертвым. Монотонная музыка долины умолкла.

Глубоко в пещере беспокойно шевельнулся Мусква. Потом тяжело вздохнул Тэр. Долго и непробудно спали они после этого. И как знать, может быть, видели сны.

1916

Ба-Ри, сын Казана

Предисловие

С тех пор как вышли в свет две мои книги о животных, «Казан» и «Гризли», я получил сотни писем от друзей живой природы, которые в той или иной степени изучали диких животных, и писем этих было столько, что мне пришло в голову в предисловии к третьей книге своего цикла – «Ба-Ри, сын Казана» – подробнее рассказать, какие стремления и надежды побудили меня писать о живой природе, и раскрыть, на каких фактах основана эта книга и две предыдущие.

Мне всегда претили нравоучения и проповеди на страницах романов. Это все равно что надевать на шею ничего не подозревающего читателя ошейник и силком тащить его по тропам, которые ему, возможно, совсем не по душе. Но если факты и истины пробуждают в мыслях читателя что-то важное для него, задача решена. На это я и уповаю в моих книгах о природе. Американцы не особенно любят диких животных и никогда их не любили. Мы как нация гоняемся за Природой с ружьем.

Читатель спросит, какое я имею право жаловаться, если сам признаюсь, что истребил немало диких зверей? Никакого, заверяю вас. У меня двадцать семь стволов, и я стрелял из всех до единого. Я не отрицаю, что внес свою лепту в истребление дикой природы и даже сверх того. Но это не приуменьшает важности урока, который я усвоил, а урок этот заключается в убеждении, что, если бы мальчики и девочки, мужчины и женщины могли проникнуть в обиталища диких зверей и птиц и разделить с ними их жизнь, понять, как они строят свои обиталища и проживают свой век, мы бы все наконец осознали одну непреложную истину: в чьей бы груди ни билось сердце, оно похоже на наше. Если просто смотреть, как щебечет на ветке птица, это почти ничего не значит, но прожить с этой птицей всю зиму или все лето, быть рядом с ней, когда она ищет и находит себе пару и выводит потомство, понимать не только ее радости, но и тревоги – вот что важно.

И в своих книгах я стремлюсь описать жизнь диких зверей такой, какой она мне известна. Я не стремлюсь делать из них людей. Если мы хотим полюбить диких зверей настолько, чтобы пропало желание их убивать, мы должны знать, какие они в настоящей жизни. А в их жизни, в самих фактах их жизни столько истинной, честной романтики и трагедии, столько всего, что роднит их с нами, что биографу животного не нужно отклоняться от путей действительности, чтобы удержать интерес читателя.

Рискуя навеять скуку, все же хочу сказать несколько слов о Ба-Ри, герое этой книги. В сущности, Ба-Ри – это еще один Казан. Ведь его подарил мне именно Казан, каким я его описывал, – непокорный пес, убийца, которого при случае мог бы пристрелить даже его хозяин, – Казан и моя вера в него.