Британец

В тот день на пирсе толпились люди, несколько десятков, наверное; ты разглядел ограждение, за которым они сгрудились, натянутый канат, перед ним через каждые два-три метра стояли солдаты в военной форме, спиной к вам. Начало моросить, и вдруг взвился вопль, врезался в ваше упрямое молчание, перекрыл шум двигателей и скрежет судового винта, который, казалось, упрямо вгрызался в скалистое дно; эти выкрики вы слышали уже не раз, слов было не разобрать, но относительно смысла сомнений быть не могло. Ты и не ждал чего-то иного, ты не принимал всерьез уверения, что хозяева пансионов, гостиниц и прочих сдаваемых внаем помещений радуются вашему прибытию, поскольку правительство выплачивало денежную компенсацию за использование домов для вашего размещения, что хозяева, сдавая жилье не один десяток лет, привыкли к чужим людям и иностранцам; ты не поверил, что здесь вас не встретят так же, как в ливерпульском порту и при вашей отправке из перевалочного лагеря или когда вас увозили из Лондона месяц тому назад, — всегда и везде вы видели такую же толпу, на всех вокзалах, куда вы прибывали, во всех безымянных городках, где в ожидании вторжения были убраны дорожные щиты с названиями населенных пунктов, в городках-близнецах; везде вы видели поднятые руки со сжатыми кулаками, а вас везли медленно, совсем медленно, со скоростью пешехода. Нет, тебе не было больно из-за того, что все повторилось, поначалу ты даже не заметил, что в толпе опять были в основном женщины, но потом бросились в глаза косынки, и в этот момент на причал положили сходни, и ты почувствовал — это уже слишком; за что к вам относятся так, словно это вы заварили всю кашу, словно из-за вас у них отняли мужей и по вашей вине началась война, по вашей, только вашей злой воле, словно из-за вас они сидят в опустевших пансионах и не знают, что продать, как рассчитаться с долгами и чем кормить детей; ты подумал, каким же ты был глупцом, если раньше всегда успокаивался, увидев в толпе женщин, — ведь их проклятия стократ сильнее; как же ты мог столько времени ни черта не смыслить, ведь если женщины вас ненавидят, значит, конец, если женщины призывают на вас кару Божью, значит, надежды нет.