Брать живьем! 1919-й

– Возможно, месть за то, что я отправил на тот свет Меченого.

– По-вашему, хищение совершили монастырские бандиты?

– Почему бы им не сделать этого?

– Хм-м… Музейный работник Иванов утверждает, что вы были в районе городского постоялого двора, когда к нему подъехал обоз с ценностями.

Вот, я сглупил! Зачем, ну, зачем обмолвился при музейщике, что видел обоз, когда ходил к Кузовлеву?! Бестолочь!.. А дворянина приплетать к этому нельзя! Затаскают чекисты старого сыщика, жизни невзвидет!

– Да, я был в том районе, – признал я. – Но к обозу не подходил.

– Что привело вас туда? – cпросил Яркин, закурив папиросу и разгоняя дым рукой.

– Ходил по наказу товарища Светловского к плотнику Кривенькову… Товарищ Яркин, знают ли о моем аресте в Угро?

– Знают. Только что звонил Светловский.

– Надеюсь, этот кошмар для меня скоро кончится.

Яркин выпустил клуб дыма, пожав плечами. Николаев продолжал задавать вопросы и писать на листке. Я взял в руки картину в золоченой раме. На ней в красочной манере на фоне осеннего леса был изображен охотник с легавой собакой. В левом ее углу я разобрал надпись: «Н. Сверчков». Не раз в своем прошлом – пардон, будущем! – любовался картинами этого замечательного русского художника-анималиста, талантливого мастера жанровых сцен. Лошади и собаки у него получались как живые, охотничьи зарисовки неизменно радовали глаз. Но в коллекции Заградского были картины гораздо ценнее, скажем, кисти какого-нибудь «малого» голландца, вроде Питера де Хоха, или нашего Тропинина. И нимфа из слоновой кости не шла ни в какое сравнение с золотыми статуэтками! Мои недруги, решив сдать меня чекистам, явно пожадничали.

Внезапно дверь отворилась, и в кабинет вошел Светловский, а за ним – кто бы мог подумать? – Лидия! Она, улыбнувшись мне, осталась стоять у притолоки, мой же непосредственный начальник, пожав руки чекистам, хлопнул меня по плечу.

– Не переживай, Данила, все образуется! Бывают всякие недоразумения, не без этого. Да, Яков Федорыч?

Яркин неопределенно повел бровями. Светловский продолжал:

– Хотел бы конкретно знать, в чем обвиняется мой сотрудник, расследующий хищение художественных ценностей из имения Заградского?

Ситуацию в общих чертах обрисовал Николаев. Кое-какие детали добавил его начальник.

– Понятно, – cказал Светловский, усмехнувшись. – Моего стажера, недавно спасшего меня от верной смерти, просто подставили, никаких сомнений! Я за него буду биться как за самого себя!

– Достойно уважения, Григорий Иваныч, – сказал Яркин, кивая головой. – Но нужны доказательства.

– Доказательства?.. Лидия Петровна, – обратился Светловский к моей соседке. – Расскажите товарищам чекистам, чему вы стали свидетелем не далее как два часа назад.

Лидия, встав перед Яркиным, объяснила, что она живет в одном доме со мной, является моей соседкой. Николаев внес эти сведения в свой протокол.

– Сегодня около десяти часов утра, – начала девушка, – будучи в своей комнате, я услышала какие-то звуки в коридоре. Подошла к своей двери, тихонько приоткрыла ее, и увидела, как в дверь моего соседа, Данилы Нечаева, входит какой-то неизвестный мне человек с большой сумкой в руке. Через несколько секунд он вышел уже с пустой сумкой и покинул дом. Я подумала, что это не вор, вор хоть что-нибудь да прихватил бы с собой. Разве не так?.. Но тогда кто он и что оставил в комнате?.. Я поспешила в кабинет Угро и сообщила о подозрительном факте товарищу Светловскому.

По просьбе Николаева она подписалась под вышеизложенными показаниями. Мой начальник, поглаживая подбородок, поглядел на председателя ЧК, мол, что вы на это скажете. Тот поднял брови, вздохнул и, обмолвившись парой фраз со своим подчиненным, сказал:

– Вы свободны, товарищ Нечаев… Григорий Иваныч, не вам объяснять, времена непростые, суровые, мы должны были отреагировать на сигнал.

– Вы поступил так, как надо, – сказал Светловский, выводя меня и Лидию из кабинета. – Враг не дремлет, лютует, строит козни. Удачи в работе!

* * *

Легковой извозчик доставил нас до угла Коммунальной площади и Базарной. Лидия, которую я от всей души поблагодарил, отправилась давать свои уроки, мы же со Светловским поднялись в кабинет Угро. Я рассказал Светловскому о вылазке на бывшую Церковную и посещении телеграфа. Он встал, закурил и заходил по комнате.