Бот

— Каким образом? — Ральф приподнялся на локтях. Тимур подложил ему подушку.

— Завтра 24 августа, да? То есть день, когда ботам должна быть сделана инъекция альдостерона. — Тимуру не очень-то хотелось помогать Ральфу и Кейтаро, но он понимал, что от того, вернутся боты живыми или сдохнут в пустыне, зависит судьба всех участников проекта. Парень хотел как можно скорее покинуть это место.

— Да.

— Я предлагаю не вводить альдостерон одному из оставшихся у нас ботов, — сказал Тимур.

— Зачем?

— Затем, чтобы наблюдать за ним. Кацуро сказал, что без инъекции боты могут оставаться в живых еще три дня. Как только мы увидим, что выбранный бот ослабел и утратил способность к сопротивлению, мы отправимся в пустыню и заберем остальных.

Ральф сел на кровати. Лицо его еще больше потемнело, но глаза загорелись:

— Ты рассказал о своем плане Кейтаро?

— Нет.

Канадец медленно спустил ноги на пол. Тяжело поднялся. Он так часто дышал, что рот не закрывался.

— Пойдем. Надо все распланировать.

— Я слышал, что он никого к себе не впускает и ни с кем не разговаривает.

— Мы его разговорим. — жестко процедил Ральф. — Теперь мы его разговорим.

Ученый набросил рубашку и, шаркая, вышел вместе с Тимуром в коридор. Парень поддерживал его.

— Ты чертов гений, приятель, — говорил он Тимуру, держась за его плечо — Я рад, что ты с нами. Рад, что ты не сдаешься…

Откуда им было знать, что запасы альдостерона у беглецов больше, чем их собственные?

LXXVIII

Понедельник, 24 августа, 08:13 (UTC –4)

«EN-2», второй инженерный корпус

Ральф лично делал инъекции. Ему помогали африканцы Сэм и Ндонга.

Ботов по одному выводили из камер и вели в операционную палату на нижнем этаже «ясель». Для простоты учета тех, кому сделали инъекцию, выпускали во внутренний двор второго инженерного корпуса.

Тимур тоже присутствовал в палате. Просто наблюдал.

Введение гормона проходило без заминок. После каждого выпущенного «малыша» Ральф ставил черточку в записной книжке. Принимая во внимание двух ботов, которых казнил Хедхантер, таких черточек должно было набраться шестьдесят. Последнего, шестьдесят первого бота, следовало оставить без альдостерона.

Вакцинация близилась к концу. Количество отметок в блокноте канадца достигло сорока семи. Сэм и Ндонга повели во внутренний двор сорок седьмого бота. Однако почти сразу, возбужденные, прибежали обратно:

— Мистер Доэрнберг! Быстрее! Посмотрите, что там происходит!

Ральф вздрогнул. Рука инстинктивно потянулась к сердцу.

— Там! Там! — заладили негры.

Нейрохимик устало взглянул на листок с черточками и поднялся. Африканцы рванули к выходу во двор. Тимур, оставив канадца, погнал следом.

В верхней части двери находилось квадратное зарешеченное окошко. Сэм и Ндонга расступились, пуская Тимура к нему. Парень прижался к стеклу. Боты столпились в северо-восточном углу двора. Практически возле двери. Мальчики не двигались, застыв в разных позах, как будто в какой-то детской игре. Но головы у всех были повернуты в одну сторону. Перед ними была глухая стена. Они смотрели так, как будто могли видеть сквозь нее. Казалось, что неизвестное силовое поле повернуло их лица в конкретном направлении. По сути, так и было. Далеко за лабораториями что-то звало их, ненасытно влекло к себе.

За спиной у Тимура часто дышал Ральф.

— Куда они смотрят? — нетерпеливо выпалил парень.

— Не знаю.

— Я имею в виду: в каком направлении?

Канадец задумался.

— Сложно сказать точно. По-моему, на северо-восток. Хотя… нет, немного севернее: норд-норд-ост.

— И что там? Что в том направлении?

— Нужна карта. Я так сразу не определю.

В ступоре боты находились полминуты. Затем встрепенулись, как будто сквозь толпу пропустили волну холодного воздуха, и разбрелись кто куда.

…Еще тринадцати ботам, которые остались в «яслях», Ральф ввел альдостерон без проблем. Шестьдесят первого бросили в специальный изолятор рядом с лабораторией программирования, где за ним постоянно наблюдала видеокамера.

LXXIX

Во вторник, 25 августа, ощутимых перемен с подопытным не произошло. Приблизительно раз в два часа Ральф Доэрнберг или Рино Хедхантер жестоко дразнили изолированного бота. «Малыш» каждый раз агрессивно реагировал.

На рассвете в среду у бота проявились первые признаки истощения. Мальчик угасал на глазах. Началась сильная диарея. Через два часа после завтрака «малыш» еле двигался. Его глаза запали, черты лица заострились, а это свидетельствовало о том, что началось обезвоживание организма. Ральф измерил артериальное давление — 90/60. Аддисонический криз развивался. Несмотря на это, мальчик все еще реагировал на внешние раздражители.

За пять минут до полудня в присутствии Ральфа, Рино и Тимура бот впервые потерял сознание, стали конвульсивно подергиваться ноги. Полуприкрытые веками белки глаз дрожали.

— Пора начинать, — сказал Ральф. — Если до конца сегодняшнего дня твои ребята найдут ботов, их еще можно будет спасти.