Босс моего бывшего

Отведённое на самокопание время истекает, когда выхожу из лифта на внутренней парковке «для начальства». Там уже ждёт, переминаясь с ноги на ногу у машины, Павел. Из-за поворота выходит Валера с парочкой ребят, взмахивает рукой, как всегда готовый следовать за мной в любую точку мира.

– В Рыбацкий посёлок, – говорю, устраиваясь на заднем диванчике, а Паша бросает на меня удивлённый взгляд.

Да, я знаю, что это у чёрта на рогах, но это единственное место, где я могу найти Стаса. Именно там, в уединённом домике на берегу озера и прячется мой друг, когда устаёт от шумного мира и навалившихся проблем.

О том, что Рыльский умчался, злой как тысяча чертей, в направлении посёлка я узнал у его экономки – милейшей женщины слегка за пятьдесят, которая любит Стаса, как могла бы любить младшего брата или племянника. И её торопливые сбивчивые слова дали надежду, что я доберусь до друга и, тряхнув хорошенько, выбью из него всё дерьмо.

Об этом месте мало кто знает, если не я один. Даже Настя не в курсе. Простой домик, состоящий всего из двух комнат, крошечной кухни и уютной веранды с дощатым полом, который скрипит от каждого шага. В небольшом дворике, выходящем на озеро, растёт старая вишня с кривым стволом.

Никаких понтов, лишь место, где можно очистить душу от любого мусора. Надеюсь, ещё не поздно и безумие ревности не превратило Стаса в чудовище.

Рыбацкий посёлок всё ближе. Я достаю телефон, смотрю на экран и всё-таки набираю Варю. После пары длинных гудков она снимает трубку, и нежный голос вливает в меня чистую эйфорию.

– Привет, – говорю, улыбаясь, и на душе становится легче. – Как ты?

– Я в порядке, – Варя будто бы смущена, и мне видится румянец на её щеках. – Привыкаю к новому жилью.

– Тебе нравится?

– Не хочу кокетничать, потому отвечу, что да, нравится и очень.

– Я рад. Вечером заеду.

– Зачем?

– Потому что скучаю. Варя, можешь спорить со мной, с собой, но я теперь часть твоей жизни.

– Очень трудная и властная часть, – смеётся.

– Какая есть и другой не станет. Но я пытаюсь быть мягче, – откидываюсь на сиденье, откладываю в сторону ноут и смотрю на мелькающие за окнами деревья. – Ты будешь меня ждать?

– Если скажу, что нет, тебя это остановит? – в якобы серьёзном тоне намёк на провокацию.

– Меня сложно остановить, – в стекло бьётся тёмная мошка, её сдувает ветром, и его порыв поднимает облако сухой пыли. – Если бы ты ко мне, больному, не приехала, я бы, может, оставил тебя в покое. Но теперь, прости, не могу.

– Меня заставили к тебе приехать. Силой приволокли!

– Да-да, – смеюсь, и тревоги за Стаса покидают меня.

Верится, что всё будет хорошо. Я найду его, встряхну за шкирняк, и он обязательно одумается.

С Варей мы обмениваемся самыми обычными на первый взгляд фразами, но в них так много смысла.

Остаток пути до Рыбацкого посёлка проходит в блаженной тишине, и мне удаётся окончательно расслабиться.

– Останови здесь, дальше пройдусь.

Паша слушается, глушит мотор, и машина остаётся за спиной, припаркованная в сотне домов от нужного.

С собой беру только Валеру. Он держится на расстоянии, не мешает думать и зорко следит за обстановкой. Но и его оставляю неподалёку от дома Стаса – мне не нужны свидетели. Чёрт, я даже не знаю, в доме ли Рыльский или я гоняюсь за очередным миражом.

Тёплый ветер пахнет дымом первых костров, сладким мёдом и цветами. Бабочка с яркими чёрно-красными крыльями пролетает в сантиметрах от моего лица и, вильнув в сторону, исчезает в кроне деревьев.

Скоро осень с её сырым воздухом, промозглыми дождями и ворохом опавшей листвы под ногами, и я жду её, наслаждаясь переменами и страшась их.

Мне везёт – машину Стаса я вижу, стоит приблизиться к воротам Стаса. Сам Рыльский, засучив рукава, во дворе рубит дрова, размашисто орудуя топором. Никого вокруг не замечая, играет мышцами, обливаясь потом, а на лице суровая решимость. Словно на месте поленьев воображает кого-то, живого и настоящего. Кому он в своих фантазиях сносит голову? Не Насте ли? Или, может быть, суслику?

Выглядит ли он слетевшим с катушек пьяницей? Нет. Но злым кажется, и я ни разу его таким не видел.

Просунув руку в щель, я дёргаю щеколду и толкаю калитку. Прохожу несколько шагов до кривой вишни и останавливаюсь рядом, разглядывая Стаса. Он меня не замечает, и это даёт возможность его лучше рассмотреть: покрытые щетиной щёки, испарина на лбу, капля пота стекает по щеке, а между бровей залегла глубокая тревожная складка. Во все стороны летят щепки, лезвие топора со свистом рассекает воздух, а рядом с колодой высится горка берёзовых поленьев.

– Рыльский, – рявкаю, и Стас подскакивает, хватаясь за сердце. – Что, придурок, не ожидал?

– Твою мать, – выдыхает, крепче цепляясь за обух. – Ты какого чёрта здесь делаешь? У меня отпуск! Проваливай.