Босс моего бывшего

Настя и просит? Похоже, во всех лесах сдохла живность.

– У меня к нему дело, – доносится глухой женский голос, и я разрешаю Олегу впустить жену лучшего друга.

Сначала в кабинет вплывает насыщенный аромат дорогого парфюма, и следом показывается Настя целиком – огненно-рыжая, красивая до боли в глазах, ослепительно улыбающаяся.

Чисто по-мужски я понимаю Стаса – таким женщинам сложно противостоять. Красота, ум, харизма и хитрость – все при Насте. Мимо пройти, если ты здоровый половозрелый самец, сложно. Настя из тех, кто гипнотизирует одним взглядом, взмахом ресниц, томной улыбкой. Она умеет нравиться и умело этим пользуется.

Жаль, что на меня её чары не действует. Ну, для неё жаль, и за это она меня искренне не любит и даже не скрывает. Хотя при Стасе научилась скрывает свои истинные эмоции.

– Дима, привет, – улыбается, делает шаг ко мне, но на секунду замирает и неэлегантно спотыкается, чуть не падая лицом вниз.

Узкая чёрная юбка от неловкости Насти задирается, обнажая точёные колени. Или это ход такой? Показать себя неуклюжей дамой в беде, надеясь, что любой мужик в радиусе километра тут же кинется на помощь? Отличная попытка, Настя. Не будь она женой лучшего друга, а ещё блудливой стервой, я бы проникся и даже восхитился, но не судьба.

Откидываюсь на спинку кресла, упираюсь рукой в подлокотник. Жду, пока Настя закончит топтаться у входа и родит цель своего визита. Она не торопится. Осматривает мой кабинет, в котором впервые, хмыкает своим мыслям, легко улыбается.

– Красиво у тебя здесь.

– Ты хочешь обсудить дизайн интерьера? Решила своему любовнику квартирку обустроить и нужна консультация архитектора?

Настя вздрагивает так, словно я наотмашь ударил её по лицу. Даже щёки горят, и она прикладывает ладони к пылающей коже. В миндалевидных зелёных глазах обида, и это так утомительно.

– Зачем ты пришла? – спрашиваю, демонстративно глядя на часы. – У меня есть пять минут, а после обед. Прости, тебя с собой в ресторан не позову, ты мне не нравишься.

– А ты честный.

– Не вижу поводов лицемерить, – делаю оборот вокруг своей оси, и кабинет кружится, как маковое поле в детстве, когда вертелся, распахнув от восторга глаза, и был самым счастливым ребёнком в мире.

– Я много времени у тебя не отниму, – Настя наконец берёт себя в руки и, цокая тонкими каблуками, проходит к столу. Игнорирует предложение присесть и маячит по ту сторону дубового полотна.

Смотрю на нее, а она отводит взгляд, в котором злость вперемешку со страхом.

На одном дыхании выпаливает, забыв вставлять между слов паузы:

– Повлияй на Стаса, он сходит с ума. Я боюсь его, Дима.

Резким жестом, срывая крошечные пуговки на манжете, поднимает рукав блузки, а на молочно-бледной коже уродливые кляксы – следы от чьих-то не в меру жёстких пальцев.

Я смотрю на эти пятна и не могу понять, что мне с этим делать. Подуть на вавку? кричать караул? вызвать полицию и дать показания против Стаса, потому что Настя мне показала синяки?

В душе поднимаемся злость на собственную растерянность и на Настю, которая решила спрятаться за моей спиной, хотя у нас ничего общего. На Стаса.

А я ведь всего лишь хотел поехать в “Прагу” и спокойно пообедать, а после придумать, как заткнуть журналистку.

– Что ты от меня хочешь? – одёргиваю себя от залипания на уродливые метки. – Ты же пришла ко мне за каким-то решением или советом. Выкладывай, какую роль для меня уготовила.

Настя смотрит на свою руку и, помедлив немного, аккуратно застёгивает пуговки на манжете. На ещё недавно бледных щеках растекается пятнами румянец. Я повторяю вопрос:

– От меня конкретно, что ты хочешь?

– Дима, Стас мне не чужой, – сглатывает и без спроса тянется за стаканом, жадно пьёт из него воду, оставляя на стенках тёмно-вишнёвые отметины, похожие на кровь. – Потому и пришла к тебе, а не в полицию. Я хочу, чтобы он сам одумался и отпустил меня.

– Он не хочет развода?

– Он хочет, чтобы я была с ним, – пожимает плечами и элегантным жестом заправляет за ухо яркую прядь, но я замечаю, как сильно дрожат её пальцы. – Любой ценой.

– А чего хочешь ты?

– Развода и свободы. Но стоило об этом заикнуться, Стас сошёл с ума. Я не узнаю его, веришь? Совсем другой человек, агрессивный и пьяный.

В то, что Стас сошёл с ума, я не верю. В то, что Настя его достала – охотно. Но насилие? От Рыльского? Очевидное и невероятное. В последний раз он пытался драться, когда мы не могли поделить песочницу. А чтобы ударить женщину, причинить ей боль… ерунда.

Я так долго его знаю, мы так много вместе прошли. Мне легче представить, что мир сдвинулся с орбиты и катится в пропасть, чем в то, что Стас нанёс Насте увечья. Но что если он дошёл до крайней точки кипения и потерял контроль? Не сама же Настя себя за руки хватала.

– Я просто хочу развестись, – повторяет, и на лице железобетонная уверенность.

– Из-за суслика?

– Прости?

– Из-за кого ты собралась разводиться? Из-за Лёни?