Босс моего бывшего

Глава 50 Дмитрий

В этом доме давно уже главенствующий звук – тишина. Безжизненная, унылая и лишённая всяческих надежд услышать в ней хотя бы отголоски смеха или радостных разговоров. Этого монстра давно нужно было сжечь, разрушить опалённые огнём стены, утрамбовать их катком и забыть об этом проклятом месте, как о страшном сне.

Я строил этот дом, ожидая совсем другого. Хотел приезжать сюда, радуясь каждому вечеру, а теперь одно желание: разобрать эту глыбу по кирпичикам и раскидать их по всей округе.

Но сегодня тишина особенно оглушительная. Наверное, именно в такую погружается человек через мгновение после смерти.

Меня никто не встречает на пороге: прислугу распустили, охрана не путается под ногами, подвал хорошо звукоизолирован, а Юля слишком гордая, чтобы биться в закрытую дверь и молить о пощаде. Свой спектакль она ещё отыграет, пока что она выжидает. Актрисе нужна публика.

Я зажигаю все светильники в просторном холле. Обхожу его несколько раз по кругу, ища покоя в механических движениях, но снова меня одолевает то самое, почти забытое чувство, словно гнию заживо, разлагаюсь под грузом всего того дерьма, что навалилось сверху.

Щёлкнув по кнопке крошечного пульта, я жду, когда в стене проявится панель. Это хитроумное устройство было спроектировано по моему спецзаказу одним башковиным товарищем в тот момент, когда я чётко понял, и притворяться больше не имело смысла: Юля зависима от спиртного. Именно это простое в своей уродливости открытие сподвигло меня запросить подобный механизм.

На матовой и однотонной панели спустя пару мгновений проявляются сенсорные кнопки, и я ввожу код. Он меняется удалённо, для этого не нужно приезжать сюда, и я регулярно это делаю, хотя пользовался этой шайтан машиной едва ли пять раз. Оказалось, что приезжать сюда даже ради хорошего коньяка мне хочется всё меньше.

Но сейчас мне отчаянно нужен алкоголь. Хотя бы несколько глотков, чтобы унять дрожь в мышцах и немного остудить горячую голову.

Внутри стены раздаётся тихий щелчок, на панели зажигается лампочка. Несколько секунд, и распахиваются створки. За ними нахожу бутылку, хрустальный стакан и наливаю в него на половину пальцы. Взболтнув на дне янтарную жидкость, одним глотком приканчиваю коньяк и терпеливо жду, когда хоть немного станет лучше. Легче.

Всё это время, что под моими ногами дышит огнём пропасть, я старательно избегаю мыслей о Варе. Ей нельзя этого касаться, нельзя видеть меня таким. Она не должна расплачиваться за грехи, которых не совершала, а я не знаю, смогу ли справиться и не взвалить на неё хотя бы часть. Потом я постараюсь ей всё объяснить, но пока что… пока что ей безопаснее быть вдалеке от меня.

Входная дверь распахивается, и ароматный осенний ветер врывается в холл, ерошит волосы на затылке.

– Зачем вошёл? – спрашиваю Валеру, хотя и не вижу его сейчас. Но его присутствие за столько лет научился ощущать кожей.

– Дмитрий Николаевич, вы должны это увидеть. Это срочно.

– Настолько срочно, что я должен отложить мечты об убийстве?

– Боюсь, скоро поводов для убийств у вас станет больше, – и по лицу вижу: не шутит. – Позволите?

Кивком головы он указывает на пульт от телевизора.

– Ты уверен, что это необходимо? Футбол потом посмотрим.

– Уверен, – ещё один ледяной взгляд, обращённый вглубь себя, и я разрешаю взять пульт. – Я не люблю мелодраму, но вам лучше присесть.

– Ты меня пугаешь.

Я остаюсь стоять, лишь ещё немного подливаю себе коньяка. Всего лишь чуть-чуть, но вскоре, когда глаза начинают болеть от того, что я смотрю на экран и не мигаю несколько бесконечных мгновений, мне хочется напиться вдрызг. В сопли, чтобы забыть на хрен это долбанное интервью, во время которого Юля вела себя так, словно наш брак – абсолютное счастье и бесконечное удовольствие.

– Да твою мать! Сука, – реву, как кабан-подранок, и бросаю бокал в грёбаный телевизор. Осколки экрана и хрусталя смешиваются, разлетаются вокруг мелким крошевом, усеивают собой половину комнаты.

Дальше я сношу ногой столик, двигаю к стене диван, разбиваю стекло и срываю со стен картины – безумствую. Я вымешиваю зло на этом проклятом доме, и дальнейшие новости выбивают из меня всё человеческое. Я превращаюсь в животное.

Юля дала интервью. Эта сука выполнила угрозы, и я ненавижу её в этот момент так сильно, что невозможно дышать. Взлетаю по лестнице, и только там слышу сдавленные рыдания и печальный вой. Моя жена страдает, а я хочу открутить ей голову, этой мерзкой лживой суке.

Не думать о Варе, не думать! Не представлять, что было с ней, когда она увидела это видео. Тоненький голосок в моей буйной душе уговаривает бросить всё и мчаться к Варе. Утешить её, объяснить, сделать всё, чтобы она мне поверила. Но из меня сейчас так себе утешитель.

Дрожащей рукой я достаю из кармана ключ от комнаты и кое-как отпираю дверь. Перед глазами плывёт, и я сжимаю переносицу, надавливаю, но даже слабый укол боли не помогает. Снова кулаком по бедру, размашисто, сильно, но даже этот способ не срабатывает.