Борис Годунов

Православный человек уповает на милость Господа для личного спасения; он коленопреклоненно просит милости и для своих близких. Упования же Царя-Миропомазанника, Божьего избранника куда шире и значимее. Его молитва, его благочестие выражают и отражают не только личные желания и устремления; он молится за весь христианский род людской, за вверенную ему державу. Ведь в системе Христоцентричного мира ноша Царя — не только ратные дела, общественное устроение, но и молитвенное оберегание вверенного ему Царства.

Трудно спорить с тем, что самым любимым героем отечественной историографии всегда являлась яркая фигура Петра I: «царя-плотника», «царя-механика», «царя-лоцмана», одном словом — «царя-преобразователя». Он чуть не каждый день своей бурной жизни что-то разрушал, а что-то учреждал. Фёдор Иоаннович ничего не разрушал; он только продолжал и молитвенно охранял. Каждодневно молился Всевышнему за ниспослание себе, народу русскому и державе Российской даров небесной благодати: мудрости, терпения, любви и смирения. Таков был век XVI, таковы были высшие ориентиры жизнедеятельности, а сын Иоанна Грозного Царь Фёдор Иоаннович навсегда остался в истории эталоном царского благочестия.

В своём «Временнике » Иван Тимофеев в самых превосходных степенях превозносит духовный облик Второго Царя. «Добродетельно живший Федор Иванович, Государь всероссийский, наследовал престол своих предков в прекрасной святости, потому что царствовал, любя истину, незлобно и достойно; (подражая) кротостью Давиду, (он) пас своих людей, не любя крови; всю свою жизнь он проводил в посте и молитвах к Богу, непрестанно и неусыпно день и ночь являясь великим предстателем (перед Богом) о мире и святым Царём. Имея постоянное стремление к церковному великолепию и благочинию и непрестанную заботу об украшении святынь, он любил монахов и нищих и очень много им подавал. Он явно нёс подвиг воздержания, потому что кипел в душе своей любовью к делам иночества, хотя был покрыт светлостью багряницы. Его желанию так жить у себя в доме не помешали ни супружество, ни высота самого царства. Он боролся со всякой неправдой, чуждался ее и, как Иов, «даже устами не роптал на Бога; он за всю свою жизнь ни разу не осквернил мерзкими словами своего богомольного языка, но весь постоянно был охвачен всяческим благочестием; таким же незапятнанным, думается, и предстал он перед Богом, потому, что один из всех сохранил Первообраз и в дни своего царствования охранял от вражеских наветов достояние своих предков. Он царствовал не только над людьми, но и над страстями; думаю, что тот не согрешит, кто его и в молитвах призовет.

Естественно, что с позиции материализма и атеизма всё это выглядело как какое-то ущербное «увлечение религией». Однако там не было ничего показного и нарочитого, никакой «ущербности». Была только полнота религиозного чувства, которая владела душой всегда и целиком. Точно такой же по мировосприятию была и его супруга. Царица Ирина; их брак вообще можно назвать уникальным духовно-брачным союзом. Они были с Богом и для Бога в каждый миг своей сознательной жизни; они этим чувством жили, и с ним же, оба, ушли в мир иной.

В «Летописном сказании» — исторической повести, написанной в 1626 году и приписываемой князю И. М. Катыреву-Ростовскому^^^, о Втором Царе говорится: «Царь Фёдор ростом был мал, образ имел постнический, смиренный. Заботился о душевной чистоте, часто молился. Постоянно подавал нищим милостыни. О мирских вещах мало думал, заботился о душевном спасении. Таким он был всю жизнь, с младенчества. За это благочестие Бог даровал его Царству мир, врагов всех ему покорил и у ног его поставил. Время его правления для людей было благоутешно »^^^.

А вот противоположное суждение, принадлежавшее представителю «англиканской церкви» купцу Джильсу Флетчеру: «Царь Фёдор Иоаннович относительно своей наружности росту малого, приземист и толстоват. Телосложения слабого и склонен к водянке; нос у него ястребиный, поступь нетвёрдая от некоторой расслабленности в членах; он тяжел и недеятелен, но всегда улыбается, так что почти смеется. Что касается до других его свойств, то он прост и слабоумен, но весьма любезен и хорош в обращении, тих, милостив, не имеет склонности к войне, мало способен к делам политическим и до крайности суеверен.

Приведенные цитации, как и ранее воспроизведенные оценки Первопатриарха Иова, показывают, коль разнообразны, разноречивы и диаметрально противоположны могут быть суждения об одном и том же лице. Бери на выбор, что пожелаешь! И берут. Большей частью как раз умозаключения случайных свидетелей, подобных Флетчеру, и куда реже — свидетельства такого сведущего и честнейшего человека, как Патриарх Иов. Началась подобная тенденциозная «вивисекция материала » ещё в давние времена. Вот, скажем, что утверждал «живописный» Н. М. Карамзин в своей исторической эпопее: