Борьба без проигравших

Мысленным взором он видел Элизабет в то мгновение, когда бездумно начал овладевать ею. Она смотрела ему прямо в глаза своими широко открытыми глазами, полными страха и желания. Полными доверия.

Тринадцать… Четырнадцать…

Калеб весь дрожал, но не только от физического напряжения. Когда он думал о том, что чуть было не лишил ее невинности — по-звериному грубо, прижав к стене, — ему становилось дурно от отвращения к самому себе. Черт побери, ты больше не подойдешь к ней!

Слава Богу, что у него хватило выдержки остановиться. В то мгновение, когда он осознал, что делает, понимание всего происшедшего обрушилось на него, как приливная волна. Он понял, почему так долго держался на расстоянии от Элизабет. И главной причиной была ее беспомощность, ее полная зависимость от него.

Пятнадцать.

Калеб согнул руки и опустил штангу на пол, чтобы сделать короткий перерыв. Взял полотенце, лежавшее на скамейке, и принялся вытирать руки и грудь. Через минуту он снова ухватился за штангу и стал выжимать ее. И едва не уронил ее себе на голову, когда услышал голос Элизабет, прозвучавший у него за спиной:

— Ага, комната, полная тяжелых и очень опасных предметов. Замри, стой спокойно, сердце мое!

Калеб осторожно опустил штангу на плечи и, обернувшись, увидел Элизабет. Несмотря на свое насмешливое приветствие, она старалась не встречаться с ним глазами. В ее поведении чувствовалась определенная натянутость. Была уже середина дня, и они не виделись с той минуты, когда он оставил ее в домике.

Элизабет посмотрела на гантели и гири для штанги.

— Можно мне побыть здесь?

— Я рискну, — ответил Калеб.

Хотя после того, как он обошелся с ней этим утром, ему следовало бы изменить свое поведение. Калеб продолжал поднимать и опускать штангу, чувствуя спиной ее взгляд.

— Военная подготовка, — заключила Элизабет. — Можно уволить парня из армии, но…

Он сбился со счета, но усталые мышцы подсказали ему, что на сегодня хватит. Когда он выжимал штангу в последний раз, Элизабет обошла его сзади и встала перед ним, размахивая пластмассовой бутылкой с водой.

— Открой рот.

Держа штангу над головой, он прорычал:

— Отойди.

Калеб не мог опустить штангу, пока она не отойдет, и Элизабет это знала.

— Давай-давай. — Лукаво улыбаясь, она нацелилась на него горлышком бутылки. — Ты ведь хочешь пить?

Держа штангу над головой трясущимися руками, он открыл рот, как птенец, и она с победоносной улыбкой наполнила его прохладной водой.

— Вот так-то лучше.

Словно гейзер, он прыснул водой ей в лицо. Элизабет взвизгнула и отскочила в сторону.

Тогда Калеб осторожно опустил штангу на пол под ее невольный смех, заглушённый полотенцем, которое она схватила, чтобы вытереть лицо. Его губы растянулись в улыбке. Он знал, что она хотела скорее безобидно пошутить, чем оскорбить его. Улыбка исчезла с его лица. После того как он грубо обвинил Элизабет во лжи и еще более грубо пытался продемонстрировать свою власть, Калеб мог только удивляться, что она еще терпит его присутствие. Он помнил, что в те волшебные минуты, до того, как он набросился на Элизабет, она испытывала то же чувство близости и страстного желания, какое испытывал и он.

Когда он вспоминал о боли в ее глазах, о ее отчаянном побеге в грозу, он внутренне корчился от стыда. Вид татуировки Лу на ее плече подстегнул его подозрения, но это не могло извинить его поступка.

Элизабет вытерла лицо и притихла, будто прочитала его мысли. После неловкого молчания она спросила:

— Когда у Наташи родились котята?

— Около полуночи. Я услышал какие-то странные звуки, доносившиеся из-под крыльца черного хода, и пошел посмотреть. Два котенка уже появились на свет.

Элизабет уселась на спортивную скамью, обитую винилом.

— Я была в кухне, видела коробку с четырьмя. Ты был кошачьим акушером?

— Ну, я оказывал моральную поддержку. — Калеб помолчал. — Что же ты не говоришь «Я тебя предупреждала»?

Элизабет вопросительно вскинула брови.

— Ну, о том, что я не возьму в дом эту проклятую кошку.

— Зачем это говорить? — ответила Элизабет, насмешливо улыбаясь. — Я думала, что Наташа всегда была твоей кошкой.

Возможно, она знала его лучше, чем ему того хотелось.

Внимание Элизабет привлекла скамейка, на которой она сидела, с вертикальными стояками и подставкой для штанги в изголовье.

— Ты собираешься выжимать штангу здесь? Будешь накачивать свои дряблые мускулы?

Ее улыбка исчезла, когда она увидела свежие царапины и ссадины у него на груди и на руках.

Ни о каких упражнениях на скамье не могло быть и речи. Принимая во внимание то количество выжимов, которые он уже сделал, Калебу требовался помощник для подстраховки — чтобы смог удержать штангу, и она не упала ему на горло.

— Я буду тебе помогать, — сказала Элизабет, глядя ему прямо в лицо.

Калеб выдержал ее взгляд, стараясь сохранить невозмутимость.

— Нет, благодарю. С меня хватит на сегодня.

— Упражнения на скамье ничем не заменишь. А ты не можешь делать их один. Давай попробуем.

Властным жестом Элизабет побудила его улечься на скамью, а сама встала у изголовья.