Болезнь Богов

      Вишни и яблони уже отцвели. Зрели мелкие плоды. Сирень цвела, кружа голову терпким запахом. Сели в саду.

- Я здесь подружку твою встретила, Леша.

- Миру Утешину, с  которой ты в школе учился. Я еще женить тебя на  Мире мечтала. За ней квартиру трехкомнатную давали в центре города.

- Мама!.. Как она здесь оказалась?

- Мир короток, - заинтересованно сплетничала мать. – У Миры совершенно несчастная судьба. Она закончила мединститут. Выскочила замуж за негра. Лучшего не нашла! Он тоже врач. Вместе учились, потом работали. Он в России остался, а сам вроде как мусульманин, и запретил ей аборты делать. Трое были нормальные, а у четвертого ребенка – рак крови, или анемия какая – то.  Они измучились его лишить. Денег мало. Негр такой высокий, худой, но ни как Олег. Что ж ты Ольгу с Олегом к нам не привез? Вся семья была бы в сборе… В общем, этот негр не выдержал трудностей и смотался от нее в Мадагаскар. Она, потерянная, работу терапевта как – то потеряет и гардеробе нашего ночного клуба работает?

- Здесь и ночной клуб есть? – спросил Глеб.

- А как же! У нас все, как у людей. Я вам в проводники Валерку дам. Он вам город покажет.

- Кто такой Валерка?                                                                                                                      50

- Сосед наш. Он малый хороший. Только вы ему не наливайте, а то его не остановишь, когда в раж войдет.

- Ребенок Миры выжил?

- Ребенок выжил. Мира  с четырьмя детьми измучилась.

            Валера, представленный Эллой Леонидовной, оказался пятидесятилетним щуплым неказистым мужчиной с испитым лицом и подвижной неустойчивой пластикой тела.

            Валера повел братьев в ночной клуб. На клубе была огромная надпись “Звiр”.  Глеб толкнул брата в бок:

- Знакомое название… В нашу честь.

            Днем ночной клуб работал как кафе. В полумраке зала стояли шесть бильярдных столов с зеленым сукном. На балконе , напротив стойки бара, сидели две – три местные девушки, пившие “живое” пиво в кегах. Глеб, пребывавший в игривом настроении, махнул им. Летом гардероб не работал. Пантелей спросил Валеру про Миру.

          Отошли недалеко. Во дворе пятиэтажного дома со старушками у подъезда Валера задрал голову кверху и, игнорируя старух, покричал мужчине, курившему на балконе:

- Сазон, где живет телка, ну, та, что с негром?

- На третьем этаже, - отвечал Сазон, подтянув спортивные штаны с обвислыми коленками.

        На третьем этаже дрогнула занавеска. Оттуда наблюдали.

       Троица позвонила в указанную квартиру, но им не открыли.

       Уже на улице Мира догнала братьев. Она постарела, поседела. Была в тапочках и халатике. Около домов многие так ходили.

- Я тебя узнала! – Мира  ищуще сверлила глазами Алексея. Возможно, она его не только помнила, но и любила. Он взвешивал в голове, не упустил ли он жизненный шанс, некогда не связав судьбу с Мирой.

        Сделав жест остальным, Пантелей отвел Миру  в сторону:

- Как ты здесь оказалась, Мира? В Жмеринке? На Украине.

- У меня тут родня… И тут говорят по – русски. Проблем нет. Я и по-украински говорю. А уехала я от позора.

- От какого позора ты уехала, Мира?

- Элла Леонидовна, наверняка, рассказала тебе мою судьбу. Шесть лет я поступала в медицинский. Наконец, поступила. Вышла за Муслима. Родила четверых. Муслим – тоже врач. Тебе сказали? Зарплата крошечная. У последнего – рак крови. Муслим не выдержал трудностей жизни и сбежал на Мадагаскар. Работу врача я потеряла…

- Как так?

- Так вышло.

- Работаю в гардеробе в ночном клубе.

- Единственном в городе… Но от какого позора ты бежала, Мира?

- Весь свой позор я тебе рассказала. Я потеряла мужа и любимую профессию.

- Это ли позор, Мира?.. Если бы мы с братом от своего позора бежали, нам впору уехать на Самоа или на этот самый Мадагаскар и зарыть на пляже голову в песок. Мы – то живем!

- А я людям в глаза не могу смотреть!

- Но и здесь все всё знают… Мира, ты напоминаешь мне фермера, застрелившегося, что не смог отдать банку ссуду в двадцать пять тысяч долларов.

- …Здесь другие люди. Здешние не знают меня с детства… Не знают, как я росла, что любила, к чему стремилась. Мои родители были брат с сестрой. Я тебе говорила, когда мы говорили о нашей свадьбе. Я с тобой была честна. Открыла семейную тайну. Они никому не говорили. Мать говорила, что отец ушел. А дядю – отца я называла отцом..

           Пантелей вздохнул.

- Пантелей, ты не можешь мне помочь? Дай пять тысяч.

          Крайне удрученный Пантелей вернулся к Глебу и Валере. Пошли смотреть местный рынок. Тут продавалось много речной рыбы. Купили семечек. Лузгали. Валеру угостили пивом. Он повеселел и на берегу речки разговорился с каким – то “бродягой”, собиравшим, сминавшим и прятавшим в кошелку брошенные банки. Все равно было весело. Чувство свободы, богатства в отношении других, безнаказанности. Как в детстве, когда родители жили за тебя. Дышалось глубже без охраны, которую не взяли в поездку.

      Вечером Пантелей показал родителям новые паспорта, предлагая вернуться в Москву.

- Но нас же там ищут? – беспокоилась мать. Она хотела жить ближе к детям. Силы стали не те. Для ухода приходилось нанимать соседей.

- Мама, уже никого не ищут. Все стихло.