Боги не играют в кости

Ещё два дня назад девушка заметила, старик, неожиданно, стал как-то по иному относиться к подруге. Перестал задевать острым словцом. Когда находил ягоду, срывал и отдавал Кхаате. При этом Орайе и Ношу только кивком головы указывал на то место, где растут сочные плоды: мол, собирайте сами. Один раз даже помог грудастой охотнице перелезть через ствол упавшего дерева. При этом, как отметила Орайя, слишком долго поддерживал ту под упругий зад.

Сомнений не оставалось: старик захотел Кхаату. Что Орайю совсем не удивило. В племени не блуждало никаких предубеждений в отношении несоответствия в возрасте между мужчинами и женщинами. Главное, чтобы не были кровными родственниками (за это Боги жестоко наказывали), и чтобы мужчина мог содержать семью. А разница в годах волновала племя в последнюю очередь, точнее, не волновала вообще. Кхаата была свободной, никому себя не обещала. Лик не в счёт: ему она тоже ничего не обещала. Разве что, поцеловала. А Вонк одинок (Ношу тоже не в счёт, уже взрослый). А потому они могли поступать так, как считали нужным.

Потому-то Орайя только усмехнулась, когда заметила, как Вонк настойчиво, за руку, потянул Кхаату к дальней от лаза стене, в темноту. И та не оказала никакого сопротивления. Значит, была не против. В скором времени оттуда послышалась возня, вздохи, шёпот, тихий смех. Будто подростки — малолетки впервые решились познать непривычные ощущения от первых ласк.

Орайе стало смешно, однако, ненадолго. Вскоре она сама насторожилась. Лёжа на боку, девочка почувствовала, как на плечо опустилось что-то почти невесомое, воздушное. Опустилось легко, почти неощутимо. Орайя повернула голову, опустила взгляд: рука Ношу. Во сне, что ли, случайно, прижался к ней? Но почему так легко, невесомо?

А из темноты доносилось прерывистое, тяжёлое дыхание двух человек. Шёпот. Кхаата что-то сказала Вонку, что — расслышать не имелось никакой возможности. Старик, судя по всему, к шёпоту не внял, потому, как Кхаата всё время повторяла одни и те же слова, только с каждым разом в более гневной форме. Но какие слова, Орайя разобрать не смогла. И не только потому, что до влюблённой парочки было далеко. Сердце девочки в этот миг у самой стучало так, будто она целый день бегала по скалам и только сейчас упала в изнеможении. Причиной тому была рука Ношу. Ладонь юноши медленно, снова-таки, почти невесомо, сползла с плеча на руку, медленно опустилась к груди и….. сжала её. Так Орайю ещё никто никогда не ласкал. По мужски. Нежно, настойчиво.

Из темноты послышался лёгкий шёпот возмущения, темнота напряжённо затихла. Спустя некоторое время, раздался девичий вскрик, тут же перешедший в глухой стон, будто Вонк зажал Кхаате рот рукой, или поцелуем.

Рука Ношу сжала грудь Орайи сильнее, а вторая рука…. Вторая нагло полезла между ног. Девушка встрепенулась. Разнообразие чувств переполняло её. От стыда до восхищения. Очень хотелось отдаться второму чувству. Однако победило первое. Орайя со всей силы сжала ноги, быстро перехватила руку мальчишки, что лежала на груди, впилась в неё зубами. Ношу застонал от боли, ужом уполз куда-то вглубь дупла.

А из темноты доносилось шуршание сухой листвы, которой было покрыто дно дупла, тем самым выдавая движение тел старика и девушки. Кхаата продолжала стонать, однако боли в её голосе уже не чувствовалось. Скорее наслаждение

В том, что происходило в темноте, для Орайи ничего нового или необычного не было. В их пещере подобное происходило постоянно. Будучи маленькой, девочка, исподтишка, иногда наблюдала за тем, как это происходит у отца с матерью. Потом стали уходить в глубину пещеры брат с женой. В такие ночи, когда из темноты доносились шёпот, смех, вздохи и стоны, она только хихикала, спрятав лицо в шкуру, на которой спала. Рядом подхихикивали младшие братья. И от этого становилось ещё веселее. А прятаться приходилось, чтобы не услышал отец. В противном случае, точно без подзатыльника бы не обошлось. Но в эту ночь всё обстояло иначе. Орайя уже пожалела, что укусила Ношу. Слыша шуршание листвы, понимая, что происходит рядом с ней, опять же, слыша тяжёлое дыхание Вонка и тихие стоны подруги, Орайе вдруг захотелось самой испытать то же самое, что сейчас испытывала подруга. Грудь снова ощутила руку мальчишки, хотя той не было. Тело вспотело, губы пересохли. Рука, сама собой, потянулась к промежности между ног…

Оглушающий визг за пределами дупла парализовал юную охотницу. За визгом послышался рёв, и множество других оглушающих криков, которые ворвались в дупло. Среди них особенно выделялись вопли танки, птицы, которая днём спит, а ночью охотится. Видимо, она находилась где-то рядом. Неожиданно дерево вздрогнуло, будто по нему ударили огромной дубиной. Танка в истерике зашлась в перепуганном вопле Шуршание и стоны в темноте прекратились.

Ношу подкатился к Орайе:

— Дб-дб-дб… — Нервно, с трудом выдавливал из себя невразумительные звуки юноша. Но Орайя поняла.

— Да, Охту.

— Лесные Охту. — Донёсся хриплый от возбуждения, прерывистый голос Вонка. — Вышли на охоту.

— Выследили? — Орайя вернулась в свой мир.