Богатыри не мы. Устареллы

Как все получилось, Перпетуя толком не поняла, просто рука принцессы взметнулась вверх, и окровавленная кость – дева держала свое оружие за копыто – обрушилась на жениховский лоб, оставив на нем жуткое багровое пятно. Жених издал совершенно неидентифицируемый звук и часто-часто заморгал.

Возможно, читатель решит, что, соприкоснувшись с костью из заповедной Свинорощи, где нет ни Добра, ни Зла, телом и душой преданный Добру Яготелло заколдовался или же, напротив, лишился защиты, но он всего лишь обалдел. Тем не менее порыв принцессы не пропал – воспользовавшись состоянием принца, дон Проходимес нанес оному разящий удар, кое-где именуемый звучным термином «оплеуха». Сраженный Яготелло рухнул к ножкам высунувшегося из-за вьюков жеребенка, и тот в силу детского любопытства обнюхал лежащего, после чего обиженно фыркнул и попятился.

– Маленький не станет это кушать, – Картофиэль был напряжен и задумчив, словно пытался вспомнить что-то очень личное, – это можно кушать только с очень-очень большого голода, и то будет очень-очень неприятно.

– Нельзя его есть, – блондин ловко спеленал бесчувственного верхнеморалийца, – без него Вшивые пустоши не перейти. Ваше Высочество, вы точно не возражаете против второй встречи с драконом?

– Нет. – Перпетуя задумчиво посмотрела на кость. – Если он… передумает… не будет настаивать… поймет.

– Должен понять, ведь глупых драконов уже не осталось, – то ли ободрил, то ли пожаловался дон Проходимес и что-то шепнул эльфу, который кивнул и канул во мрак. – Отсюда до Драконьей горы напрямик не так уж и далеко, только напрямик никто не ездит. А мы попробуем!

– О Вшивых пустошах, – припомнила принцесса, – на купедоновом камне пишут очень плохо, а больше я ничего не знаю.

– Еще бы! Я не сторонник замалчивания, но о некоторых вещах если и узнавать, то задним числом. – Блондин обернулся к вернувшемуся в обществе крапчатой Картофиэлю. – Что решила наша леди?

– Роза думает, что вы гений, – эльф с нежностью взглянул на кобылу, и та в ответ улыбнулась, – и она бы нам помогла, но Роза прежде всего мама, а Розочка растет, ей надо много и хорошо кушать. Если по ту сторону мерзкого места есть большая еда, они пойдут, если нет, то Роза сможет лишь следующей весной.

– Мы, – подала голос Перпетуя, – пурийская принцесса, и мы не забываем услуг нам… Роза, милая, хорошая, ну, пожалуйста! Я найду вам покушать, только, только…

Кто был более сентиментален и жалостлив – растительноядный эльф или же плотоядная кобыла, мы не знаем, но Роза тряхнула гривой и подошла поближе, позволяя повесить себе на шею что-то вроде торбы, из которой торчали голова и ноги Яготелло. Розочка встала рядом с мамой и топнула ножкой, она была готова. Эльф издал сюсюкающий звук и вскочил крапчатой на спину, только косички в свете костра блеснули. Костер, к слову сказать, из соображений противопожарной безопасности пришлось затоптать.

– Когда начнутся пустоши, – объяснил дон Проходимес, пристраивая принцессу впереди себя, – мы поедем довольно быстро. Ночью ничего особо противного не разглядишь, и все же закройте глаза, думайте о чем-нибудь хорошем и молчите.

Перпетуя обещала, более того, она так и поступила. Сперва деве удавались мысли о том, как хорошо ехать сквозь ночь на одной лошади со своим дважды спасителем, да еще в платье, которое не пачкается и не мнется, но потихоньку приятные думы стали гаснуть, уступая место тому чувству, которое так и тянет выразить визгом высшей категории. И все-таки принцесса не завизжала. Сначала она кусала губы, потом губ стало мало, пришлось прикусывать язык и щеку. Когда и это не помогло, Перпетуя приоткрыла один глаз, ничего не увидела, зато в голове зазвенело что-то похожее на отвратительную песню, под которую выплясывали самые гнусные в мире пейзане.

«Вшивый, вшивый лебедь, – билось в ушах, – вшивый-вшивый лебедь, вшивый-вшивый, вшивый… вшивый…»

Чтобы избавиться от наваждения, дева была готова почти на все, вот «почти» все и решило. Она заверила дона Проходимеса, что выдержит, значит, она выдержит!

«Вшивый, вшивый лебедь»… но она обещала! «Вшивый, вшивый лебедь», но он увидит, что пурийская принцесса… «Вшивый, вшивый…» Она думает о хорошем! В мире столько хорошего! «Вшивый-вшивый…» Молоко! Парное! Пейзане! Подруги! Сиреневое платье… «Вшивый-вшивый…» Лошадки! Купедон! Блины! Цветы! «Вшивый…» Потенция! Любовь!

– Все! – Дон Проходимес остановил гнедого. – Проскочили! Теперь можно и поспать.

– Даже не покушав? – удивился Картофиэль, видимо, потерявший в пути много энергии.

– А это по желанию, – зевнул блондин, но костер развел и коней обиходил.

– Я возмущен предательством коварным, – приступил к обличению распакованный Яготелло, попутно завладевая светлой попоной, в которой его перевозили, – моя невеста, чудо чистоты…

Перпетуя могла бы уточнить, что еще неизвестно, чьей невестой она является, однако дева слишком устала, а кость с копытом была утрачена.