Богатыри не мы. Устареллы

Рыцарь, спасший деву более высокого происхождения, нежели его собственное, должен оставить ее в надежных руках и удалиться в неизвестном направлении. Деве же надлежит по возвращении в отчий дом в присутствии родителей отказать не спасшим ее женихам и начать чахнуть. По прошествии некоего срока, по поводу коего имели место определенные разночтения, опасающиеся за жизнь дочери родители соглашались вручить ее руку спасителю и рассылали герольдов на поиски оного. Обнаруженный в уединенной лесной или же горной хижине спаситель доставлялся к постели чахнущей девы, которая при виде возлюбленного исцелялась, после чего воссоединившаяся пара принимала поздравления горожан и горожанок. Вся процедура от начала до конца занимала не меньше года, но Перпетуя была готова ждать, благо зачахание – зачахивание? зачахнение? – несовместимо с парным молоком и народными песнями. Приняв решение, принцесса успокоилась и прислушалась к общему разговору. Обсуждали новое растение и пользу от него.

– Вещь, – констатировал старший гном, обгладывая желтую мозаичную штуковину. – Как ее звать-то?

– Кукурфель, – рассеянно сообщил маг, зачем-то вглядываясь в кусты. – Друзья мои, Жмурдия свободна, пора решать, что нам делать дальше.

– Нам надо домой, – объявила принцесса. – То есть, добрые люди, не проводите ли вы одинокую девицу до Санта-Пуры? Мой отец достойно вас наградит.

– Мой путь и так лежал в Санта-Пуру, – быстро и по правилам сказал маг, – вверьтесь мне, дитя мое, и вы обнимете своего родителя.

– Я вверяю вам свою жизнь, – с облегчением ответствовала принцесса, отнюдь не стремившаяся путешествовать в обществе гномов, диндилдонов и растительноядного эльфа.

– Мы остаемся, – решил старший гном, берясь за вторую штуковину. – Нужно проинспектировать Жмурдию на предмет возрождения, оценить объем работ и составить смету. Одна побелка, купорос…

– А мы уйдем на север, – сказали диндилдоны, и им все поверили, потому что диндилдоны всегда уходят на север.

– А я? – заморгал эльф. – Вы, случайно, не знаете, где я живу?

– Идем с нами, – решил диндилдон с мешком. – Мы все равно хотели к вашим заскочить? За карпаччо.

– О, благодарю вас, – эльф утер слезу кончиком косички причудливого плетения, – я так давно мечтаю прижать пылающую грудь к аналогичной, пусть незнакомой, но родной.

– Разврат! – квакнуло сзади, и Перпетуя увидела уже почти бывшего жениха. Яготелло успел сменить белый заимствованный плащ на белый же, но с гербом Верхней Моралии – белый, без единого темного пера аист на белом же фоне и в венце из белых лилий попирает черную змею разврата.

За плечом принца висел огромный двуручный меч с белой целомудренной рукоятью, а голову венчал шлем с султаном из аистиных перьев. Казалось, из головы принца растет хвост.

– О, я сражен изменою коварной, —

начало было знакомым или почти знакомым, —

Моя невеста, чудо чистоты,
Увлечена коварным негодяем.
Что ж, нас рассудит меч, но прежде
Мне имя, злой растлитель, назови…

– Простите, – эльф выглядел несколько удивленным, – я не совсем уверен, но очень возможно, что имя мое – Картофиэль. Понимаете, все так смутно… Ваше лицо мне, несомненно, знакомо, особенно в профиль, но я совершенно забыл обстоятельства нашей встречи. Неужели они вам столь неприятны?

Дальнейший диалог мы опускаем, поскольку он во многом повторяет диалог Яготелло с козлодоем ушастым. Разница состоит лишь в том, что Картофиэль ни разу не опустился до вульгарных, оскорбляющих слух дев выкриков. Дева, впрочем, не вслушивалась, поскольку перед ней встал непростой вопрос. Перпетуе ужасно не хотелось путешествовать в обществе не спасшего ее жениха, но означенный жених был необходим для отказа в присутствии царственных родителей. В случае отсутствия Яготелло отказ откладывался на неопределенный срок, а вместе с отказом откладывались зачахивание (Перпетуя остановилась именно на этом термине), поиски спасителя, целомудренный поцелуй и восставание с одра болезни. Ждать более необходимого принцессе не хотелось, и она, как могла, спокойно произнесла:

– Милорд Картофиэль, мы благодарим вас за помощь, оказанную в битве…

Здесь принцесса осеклась, так как этикет требовал конкретизировать, уточнить, с кем велась битва и какую помощь и кому оказал благодаримый, однако затрагивать эти темы в присутствии Яготелло было небезопасно. Верхнеморалиец выступал на стороне Добра, как бы оно ни стремилось всех скушать, а к дону Проходимесу имел серьезные претензии. К счастью, вроде бы и не следивший за беседой Гамлет Пегий все понял. Маг стукнул посохом и произнес надлежащим тоном:

– Милое дитя, нам пора. Ваше высочество, Яго-Стэлло-Бэлло-Пелло-Отэлло-Вэлло-Донатэлло-Ромуальдо Моралес-и-Моралес, намерены ли вы сопровождать деву к ее отцу, дабы утрясти осложнения, разрешить недоразумения и учредить понимание?

Яготелло был намерен.

– Вот и славно, – одобрил Гамлет, не отрывая взгляда от зарослей шелюги. – Картофиэль, уходя, доешь сотворенный тобой гибрид.