Богач, бедняк. Нищий, вор

— Возможно, тебе стоит пойти на дипломатическую службу, — сказал Бойлен. — Толковые молодые люди нам нужны. Но сначала обзаведись богатой женой. А то уж очень плохо там платят. — Он пригубил вина. — Мне казалось, что я хочу жить там, в Париже. Мои родные думали иначе. У меня очень жесткий акцент?

— Ужасающий, — сказал Рудольф.

Бойлен рассмеялся:

— Прямолинейность молодости. — И более серьезным тоном добавил: — А возможно, это у вас семейное. Твоя сестра такая же.

Некоторое время они ели молча. Рудольф внимательно следил, как Бойлен действует ножом и вилкой. Меткий стрелок, прекрасные манеры.

Перкинс убрал тарелки из-под рыбы и подал свиные отбивные с тушеным картофелем и зеленым горошком. «Хорошо бы маме поучиться на этой кухне», — подумал Рудольф. Перкинс скорее священнодействовал с красным вином, а не разливал его. «Интересно, что Перкинс знает про Гретхен, — подумал Рудольф. — Кто заправляет постели в комнатах наверху?»

— Она уже нашла работу? — спросил Бойлен, как бы продолжая начатый разговор. — Она говорила мне, что хочет стать актрисой.

— Не знаю. Я давно не получал от нее писем, — соврал Рудольф, не желая делиться с Бойленом своими сведениями.

— Ты считаешь, она может иметь успех? — продолжал Бойлен. — Ты видел ее на сцене?

— Однажды. Только в школьной пьесе.

В изуродованном упрощенном варианте Шекспира, в самодельных костюмах. Семь столетий тому назад. Парень, игравший Иакова, нервничал и то и дело проверял, не отклеилась ли борода. Гретхен, очень хорошенькая, выглядела странно в трико и вовсе не была похожа на молодого человека, но реплики произносила отчетливо.

— По-твоему, у нее есть талант? — спросил Бойлен.

— Думаю, да. Что-то в ней есть. Когда она выходила на сцену, все сразу прекращали кашлять.

Бойлен рассмеялся, и Рудольф сообразил, что так мог сказать маленький мальчик.

— Я хочу сказать, — поправился Рудольф, — чувствовалось, что зрители начинали смотреть только на нее, следить за ней — не так, как за другими актерами. Наверное, это и есть талант.

— Согласен. — Бойлен утвердительно кивнул. — Она необыкновенно красивая девушка. Но ты как брат, вероятно, не сознаешь этого.

— Почему же, сознаю, — сказал Рудольф.

— Правда? — безразличным тоном произнес Бойлен.

Казалось, он уже утратил интерес к разговору. Он подал знак Перкинсу, чтобы тот убрал грязные тарелки, встал, подошел к большой радиоле и поставил Второй фортепьянный концерт Брамса. Музыка звучала так громко, что дальше они ели в полном молчании. Пять сортов сыра на деревянном блюде. Салат. Сливовый пирог. Неудивительно, что у Бойлена животик.

Рудольф исподтишка взглянул на свои часы. Если ему удастся достаточно рано отсюда выбраться, может, он еще сумеет поймать Джули. Для кино будет, конечно, уже поздно, но, может, ему хоть удастся загладить то, что он вовремя не пришел.

Ужин кончился. Бойлен налил себе рюмку коньяку к кофе и поставил пластинку с какой-то симфонией. Рудольф устал после целого дня рыбалки. От двух бокалов вина в глазах у него зарябило, и он почувствовал, что засыпает. От громкой музыки гудело в ушах. Бойлен держался вежливо, но отчужденно. Рудольф догадывался, что он разочаровал Бойлена, ничего не рассказав про Гретхен.

Погрузившись в кресло, прикрыв глаза и потягивая коньяк, Бойлен весь ушел в музыку. «С таким же успехом он мог бы сидеть один или со своим ирландским волкодавом. Они, наверное, провели здесь не один веселый вечерок до того, как соседи отравили пса. Может, он собирается предложить мне должность своей собаки?» — обиженно подумал Рудольф.

На пластинке была царапина, и, когда послышалось щелканье, Бойлен раздраженно поморщился, встал и выключил радиолу.

— Извини за такое безобразие, — сказал он Рудольфу. — Машинный век мстит Шуману. Ты хочешь, чтобы я отвез тебя домой сейчас?

— Да, пожалуйста, — вставая, с облегчением сказал Рудольф.

Бойлен взглянул на его ноги.

— Но ты же не можешь так идти.

— Если вы дадите мне мои сапоги…

— Сапоги у тебя наверняка еще сырые. Подожди, я что-нибудь тебе найду. — Он вышел из гостиной и поднялся по лестнице.

Рудольф внимательно оглядел комнату. Хорошо быть богатым. Интересно, подумал он, удастся ли ему еще когда-либо увидеть эту комнату. Томас однажды видел ее, правда, без приглашения.

«Он вошел в гостиную голый, член висел у него до колен — настоящий конь; налил виски в два стакана и крикнул наверх: “Гретхен, хочешь, чтобы я принес тебе питье наверх, или спустишься вниз?”»

Теперь, когда он слышал, как разговаривает Бойлен, Рудольф признал, что Том точно подражал его голосу. Он уловил, как однотонно Бойлен произносит слова и задает вопросы без вопросительной интонации.

Рудольф покачал головой. Что в нем нашла Гретхен? «Мне это нравилось, — запомнил он ее слова в привокзальном баре Порт-Филипа. — Нравилось больше, чем все, что я испытала до сих пор».