Богач, бедняк

– Рад за тебя, – прервал его Томас, – но это к делу не относится. Я хочу вернуть долг моим чертовым родственничкам, вот и все.

– Я не возьму их, Том. Положи их в банк, хотя бы на имя своего сына.

– О нем я как-нибудь позабочусь, не волнуйся. – В его голосе прозвучала злоба.

– Но это не мои деньги, – беспомощно сказал Рудольф. – Что мне с ними делать, черт побери?

– Спусти их в сортир. Просади на баб. Пожертвуй на благотворительность. Я их обратно не возьму.

– Да сядь же ты наконец. Нам надо поговорить. – Рудольф снова подтолкнул брата к креслу, на этот раз более уверенно. Наполнил стаканы и сел напротив на деревянный стул. Окно было приоткрыто, и в щель порывами залетал ветерок. Банкноты на кровати слегка шелестели, точно там ворочался маленький зверек. И Томас, и Рудольф сели как можно дальше от кровати, точно если кто-то из них дотронется до денег, тому и придется их взять.

– Послушай, Том, – начал Рудольф, – мы уже не те дети, которые спали в одной кровати и действовали друг другу на нервы. Мы взрослые люди, и мы братья.

– Где же ты был все эти десять лет, брат? Ты и принцесса Гретхен? Вы даже открытки мне ни разу не прислали.

– Прости меня, – сказал Рудольф. – Если ты будешь говорить с Гретхен, она тоже попросит у тебя прощения.

– Если я заранее замечу ее, в жизни не дам подойти ко мне и поздороваться.

– Вчера вечером, глядя на тебя на ринге, мы поняли, что мы – одна семья и наш долг – думать друг о друге.

– Мой долг – пять тысяч долларов. Вот они, на кровати. А больше никто никому ничего не должен. – Томас сидел, опустив голову, почти касаясь подбородком груди.

– Что бы ты ни говорил, что бы ни думал о том, как я вел себя все эти годы, сейчас я хочу тебе помочь.

– Мне не нужна ничья помощь.

– Нет, нужна, – упрямо сказал Рудольф. – Послушай, Том, я, конечно, не специалист, но видел достаточно матчей, чтобы разбираться в возможностях того или иного боксера. Когда-нибудь тебя побьют, здорово побьют. Ты – любитель. Одно дело – быть чемпионом среди любителей, и совсем другое – драться с профессионалами, тренированными, способными, честолюбивыми боксерами. Придет день, и тебя превратят в котлету. Я уж не говорю о травмах: сотрясениях мозга, увечьях, отбитых почках…

– Я плохо слышу на одно ухо, – прервав его, неожиданно признался Том. Профессиональный разговор расположил его к откровенности. – Вот уже больше года. Ну и черт с ним, я не музыкант.

– Дело не только в травмах, – продолжал Рудольф, – рано или поздно ты начнешь больше проигрывать, чем побеждать, или неожиданно почувствуешь, что совсем выдохся, и тут тебя побьет какой-нибудь юнец. Тебе это известно лучше, чем мне. И что тогда? Как ты будешь зарабатывать себе на жизнь? В тридцать – тридцать пять лет начнешь все сначала?

– Не каркай, мерзавец, – сказал Томас.

– Я просто трезво смотрю на вещи. – Рудольф встал и снова наполнил стакан Томаса, чтобы подольше задержать брата.

– Ты все тот же, прежний Руди. Всегда счастлив дать дельный практический совет младшему брату, – с издевкой произнес Том, но стакан взял.

– Сейчас я стою во главе большой корпорации, – сказал Рудольф. – Я буду набирать работников. Вакансий много, и я мог бы подыскать для тебя какую-нибудь постоянную работу…

– Какую? Водить грузовик за пятьдесят долларов в неделю?

– Нет, получше. Ты не дурак и мог бы в конце концов стать заведующим секцией или отделом, – сказал Рудольф, сам не зная, лжет он или верит в то, что говорит. – Все, что для этого требуется, – немного здравого смысла и желание научиться.

– У меня нет здравого смысла и нет желания ничему учиться. Разве ты не знаешь? – отрезал Том, вставая. – Ну ладно, хватит. Мне пора идти. Меня семья ждет.

Рудольф пожал плечами и взглянул на купюры, шелестевшие на одеяле. Он тоже встал.

– Что ж, поступай как знаешь. Может, наступит время и ты передумаешь…

– Я не передумаю. – И Томас направился к двери.

– Послушай, может, я сегодня вечером заеду к вам посмотреть на твоего сынишку, а потом приглашу тебя с женой куда-нибудь поужинать? Что ты на это скажешь?

– Я на это скажу – шиш! – открывая дверь, ответил Томас. – Приходи как-нибудь снова посмотреть меня на ринге. Прихвати с собой Гретхен. Болельщики мне не помешают. Но не затрудняйте себя и не заходите ко мне в раздевалку.

– И все же подумай о моем предложении. Ты знаешь, где меня найти, – устало сказал Рудольф. Он не привык проигрывать, и это вымотало его. – Кстати, ты мог бы приехать в Уитби и навестить мать. Она спрашивает о тебе.

– И что же она спрашивает? Не повесили ли меня еще? – криво усмехнулся Томас.

– Она говорит, что хочет хотя бы раз увидеть тебя перед смертью.

– Маэстро, пусть вступают скрипки! – саркастически сказал Томас.

Рудольф написал на листке бумаги свой адрес в Уитби и номер телефона.

– На случай, если ты передумаешь, вот наш адрес.

Томас секунду поколебался, потом небрежно сунул листок в карман.

– Увидимся лет через десять, братик… Может быть… – И вышел, захлопнув за собой дверь. Без него комната словно стала больше.