Богач, бедняк

Всех других девушек он сторонился. Проходя по универмагу, он ловил на себе кокетливые взгляды тех, кто был бы счастлив завязать с ним роман. Мисс Салливан, знойная брюнетка в бутике; мисс Брэндивайн, высокая и стройная, в секции для молодежи; мисс Сомс, маленькая полногрудая блондинка, приплясывающая под музыку в секции пластинок, – все они улыбались ему, когда он проходил мимо, как и остальные шесть-семь девушек-продавщиц. Конечно, это не оставляло его равнодушным, но он подавлял в себе искушение и со всеми держался одинаково любезно и бесстрастно. У Колдервуда не устраивали вечеринок, поэтому ни повода поухаживать за кем-либо под предлогом выпитого, ни шальных мыслей не было.

Ночь, проведенная с Мэри-Джейн, и безответный звонок по телефону из пустого холла отеля «Сент-Мориц» поставили стальной барьер его желанию.

В одном Рудольф был убежден: в следующий раз он станет делать девушке предложение, только если будет совершенно уверен, что она скажет «да».

Проходя мимо прилавка в секции пластинок, он мысленно сделал себе пометку: надо будет попросить кого-нибудь из продавщиц постарше намекнуть мисс Сомс, что надо носить под свитером бюстгальтер.

Он проглядывал новые эскизы с Бергсоном, молодым человеком, который оформлял витрины, когда зазвонил телефон.

– Руди, зайди ко мне на минутку. – Голос Колдервуда звучал сдержанно и не выдавал никаких эмоций.

– Сейчас иду, мистер Колдервуд, – сказал Рудольф. И повесил трубку. – Боюсь, с этим придется немного подождать, – сказал он Бергсону.

Бергсон был настоящей находкой. Он создал декорации для летнего театра в Уитби. Рудольфу они понравились, и он предложил Бергсону зимой стать декоратором витрин для Колдервуда. До появления Бергсона витрины оформлялись бессистемно, секции дрались друг с другом за пространство, а получив его, оформляли витрину, не считаясь с тем, что выставлено в соседних. Бергсон положил этому конец. Это был маленький печальный молодой человек, не попавший в нью-йоркский союз дизайнеров. Он был благодарен за то, что у него появилась работа зимой, и вкладывал в дело весь свой немалый талант. Привыкнув заниматься дешевыми летними театральными постановками, он использовал разные немыслимые недорогие материалы и сам делал эскизы.

На столе Рудольфа лежали его рисунки на тему весны, и Рудольф уже сказал Бергсону, что, по его мнению, таких витрин у Колдервуда еще не было. Хотя Бергсон был человеком мрачным, Рудольф предпочитал работать с ним, а не сидеть часами с заведующими секциями или шефом отдела ценообразования и отчетности. В идеальной ситуации, думал он, ему никогда не придется просматривать балансовые отчеты или проверять ежемесячные инвентарные описи.

Как всегда, дверь в кабинет Колдервуда была открыта.

– Входи, Руди, и закрой за собой дверь. – Перед ним на столе лежали бумаги, врученные ему Рудольфом прошлым вечером.

Рудольф сел напротив старика и стал ждать.

– Должен признаться, – мягко продолжал Колдервуд, – ты самый удивительный молодой человек из всех, кого мне приходилось встречать на своем веку.

Рудольф молчал.

– Кто еще читал это? – спросил Колдервуд, показывая на бумаги.

– Никто.

– А кто печатал? Мисс Джайлс?

– Нет, я сам, дома.

– Ты обо всем подумал, верно? – Это не было упреком, но и не походило на комплимент.

Рудольф молчал.

– Откуда тебе известно, что мне принадлежат тридцать акров земли рядом с озером? – спросил Колдервуд, переходя к делу.

Официально участок числился за некой нью-йоркской корпорацией. Джонни Хиту пришлось пустить в ход всю свою изворотливость, чтобы установить, что подлинный владелец земли – Дункан Колдервуд.

– К сожалению, я не могу сказать это, сэр, – ответил Рудольф.

– Не можешь сказать, не можешь сказать, – нетерпеливо произнес, не настаивая, однако, Колдервуд. – Молодой человек «не может сказать». «Поколение молчальников», как любят писать в журнале «Тайм». Руди, у меня до сих пор ни разу не было повода подозревать тебя во лжи, и мне бы не хотелось, чтобы ты солгал мне сейчас.

– Я и не собираюсь лгать, сэр.

Колдервуд ткнул пальцем в бумаги на столе:

– Что это? Хитрый ход, чтобы прибрать меня к рукам?

– Нет, сэр. Это просто рекомендация – как вам с максимальной выгодой использовать ваше положение и вашу собственность. Как приноровиться к росту города, расширить круг ваших коммерческих интересов. Как не ссориться с налоговым законом и при этом оставить после себя крупное состояние жене и детям.

– Сколько тут страниц? – спросил Колдервуд. – Пятьдесят? Шестьдесят?

– Пятьдесят три.

– Ничего себе рекомендация, – фыркнул Колдервуд. – Ты все это сам придумал?

– Да. – Рудольф не собирался рассказывать, как в течение многих месяцев методически консультировался с Джонни Хитом, благодаря которому внес в свой проект наиболее сложные разделы.

– Хорошо, хорошо, – буркнул Колдервуд, – я все это просмотрю.

– Но если позволите, сэр, я вам дам совет. Мне кажется, вам не мешает съездить в Нью-Йорк и обсудить это с вашими юристами и банкирами.

– Откуда тебе известно, что у меня есть юристы в Нью-Йорке? – с явным подозрением спросил Колдервуд.