Бог всегда путешествует инкогнито

— Господину президенту что-нибудь нужно?

Дюнкер оставил вопрос без внимания. Веб-сайт не публиковал разъяснений. Однако здесь было что-то не то…

— Да что происходит, черт побери…

В дверном проеме обозначился стройный силуэт Эндрю.

— Вы читали газеты, которые я утром положил вам на стол, господин президент?

— Нет. Это еще зачем? — подозрительно спросил Дюнкер.

— Э… Кажется, произошла утечка, госп…

Кровь бросилась Марку Дюнкеру в голову. Он вскочил и схватил стопку газет.

Что?! Что вы болтаете?

Он принялся лихорадочно листать «Трибюн», комкая и разрывая пополам страницы.

— Двенадцатая страница, господин президент.

Дюнкер сразу увидел статью, которую Эндрю отчеркнул желтым. Прочитав ее, он медленно опустился на стул и задумчиво произнес:

— У нас завелась паршивая овца.

Голос его был спокоен, но лицо побагровело.

— Это все ерунда, — отчеканил он, словно убеждая сам себя. — Через пару недель все забудется.

48

Большой черный «мерседес», сделав сложный вираж, повернул на маленькую торговую улочку, где его тут же блокировал развозчик товаров, который сгружал ящики с рыбой и коробки с фруктами. Оставив машину на попечение Влади, Игорь вышел и последние метры прошел пешком, пробиваясь сквозь утреннюю сутолоку. «Да, Париж не приспособлен для автомобилей, — подумал он. — А уж особенно эти полуразвалившиеся старые кварталы. Их давно пора снести и построить новые, соответствующие нормам».

Он нырнул под арку, настоящий вход в какой-нибудь притон, и очутился во внутреннем дворе, сразу взяв направление на дверь, которую ему указал Влади. Лестница терялась в темноте, словно вела в подземный ход. Место оказалось еще хуже, чем описал ему шофер. И с чего это Алан выбрал такую крысиную нору? Он спустился и оказался перед каким-то подобием входа в каземат. Изо всех сил надавив на кнопку звонка, он не надеялся в такой час найти тут живую душу. Призраки и летучие мыши просыпаются только по ночам.

Дверь приоткрылась, и из нее высунулся рыжий парень. Игорь вошел.

Несмотря на довольно сухое лето, из подвала тянуло сыростью. Зимой здесь, наверное, настоящий кошмар.

— Чем могу служить? — спросил рыжий.

Игорь огляделся вокруг, отметив провалившийся пол, старый, прогнивший помост, накрытый клеенкой кухонный стол. В этот момент с инфернальным грохотом включился холодильник.

Рыжий стоял, скрестив руки на груди. Игорь выдержал паузу:

— Я пришел поговорить с вами об одном из слушателей ваших курсов.

— Вы хотите сказать, об одном из членов нашей ассоциации?

— А разве это не одно и то же?

— Мы не коммерческая организация.

Игорь улыбнулся:

— Это забавно, давать себе определение от противного, указывая цель, которую вы не преследуете…

Рыжий немного помолчал и сказал медленно, тщательно подбирая слова:

— Целью членов нашей ассоциации является развитие навыков публичных выступлений.

— Развитие… Что ж, прекрасно… А вы тоже член ассоциации?

— Конечно.

Игорь согласно кивнул:

— Поздравляю. Совершенно искренне. В наше время люди, желающие развиваться, попадаются редко… Мы что-то воспринимаем и развиваемся в детстве, а потом — нет! Повзрослев, никто не хочет меняться ни в манере общения, ни в поведении. Люди говорят: «Нет, хочу остаться самим собой», как будто смена манеры общения поменяет их сущность. Было бы дико, если бы ребенок отказался учить свой родной язык под тем соусом, что хочет остаться самим собой!

Рыжий кивнул.

Игорь сделал несколько шагов по подвалу:

— Я хочу вас спросить об Алане Гринморе. Он записался к вам несколько дней назад.

— Именно так.

— Наверное, он сказал вам, что в конце месяца готовится выступить перед группой очень серьезных людей?

— Да.

— И он должен был сказать, что от этого выступления зависит его будущее. Я полагаю, и психологическое равновесие тоже.

Рыжий нахмурил брови.

— Точнее, ему нужно выступить, чтобы убедить присутствующих подать за него свои голоса на выборах. Получится у него или нет, не важно. Напротив, для него глубоко, я бы сказал, жизненно важно не оказаться смешным на публике. Если он осрамится, это надолго выбьет его из колеи, он потеряет почву под ногами. Он очень раним. Последствия могут быть драматическими.

Игорь опустил голову, представляя себе эту сцену. Рыжий молчал.

— Вы, наверное, пока совсем не знаете, что база для выступления на публике у него… нулевая или почти нулевая. Это не его амплуа, в такой ситуации он чувствует себя очень скверно. Короче, ему для этого надо преодолеть трудный путь.

— Я понял все, что вы сказали, но не надо слишком рассчитывать на нашу ассоциацию. Видите ли, это длительная работа. За три сеанса этому не научишься, да и… он сможет посетить только один.

— Расскажите мне о вашей методике.