Бог всегда путешествует инкогнито

К станции подошел поезд, скрежет колес напоминал скрип мела по доске. Дремавший на скамейке клошар пробурчал что-то невразумительное, распространяя вокруг сильный запах алкоголя. Вагоны проплывали перед моими глазами, потом резко тормозили, выплевывали пассажиров и снова уезжали, тряся оставшихся внутри. Но люди привыкли и не обращали внимания на тряску. Я вошел в вагон. Дюбре говорил, что я смогу наладить контакт с людьми совершенно другой культуры и обычаев. Оглядев немногочисленных пассажиров, я остановился на высоком негре в черной кожаной куртке, надетой поверх спортивного костюма. Куртка была распахнута на груди с таким расчетом, чтобы были видны мощные мускулы. Я уселся напротив него и попытался максимально скопировать его расслабленную позу. Встретиться с ним глазами не удалось, ибо его взгляд блуждал где-то далеко. Дабы легче войти в его мир, я сделал усилие, чтобы почувствовать его состояние, но это оказалось нелегко: меня стеснял строгий костюм… Я распустил узел галстука, потом представил себе, что одет так же, как он, и у меня на шее болтается такая же массивная золотая цепочка. Ощущение было забавное. Он сразу поменял позу, я тоже. Надо было не терять контакта…

Я не сводил с него глаз. Спустя несколько секунд он скрестил руки на груди. Я за ним. Интересно, сколько времени потребуется, чтобы установить связь настолько, чтобы другой тоже стал повторять твои движения? Меня захватил эксперимент… Он вытянул ноги. Я выждал секунду и сделал то же самое. У меня не было привычки развлекаться в метро, но это было так занятно… К тому же мне никогда в голову не приходило ставить себя на место такого отличного от меня человека, вести себя как он и смотреть, что из этого выйдет. Он положил руки на бедра. И я положил. Он смотрел перед собой, но, несмотря на то что я сидел прямо напротив, у меня не было уверенности, что он меня видит. Лицо его застыло в неподвижности, и мне никак не удавалось придать своему лицу то же выражение. Так мы просидели несколько мгновений в совершенно одинаковых позах. Его взгляд был непроницаем, но мне казалось, что нас уже что-то сближает. Несомненно, он должен меня чувствовать на одной волне с собой. Он выпрямился на сиденье, я тоже. Тогда он наклонился вперед, на этот раз глядя мне в глаза и явно стремясь войти в контакт, и я почувствовал, что он намерен выразить себя. У меня получилось, мне удалось установить связь с чужим человеком, не сказав ему ни слова, и он мне открылся. О торжество власти жеста над бессознательным! О превосходство тела над словом! Это удивительно, неслыханно! Он мрачно на меня поглядел и сказал с резким африканским акцентом:

— И долго ты так будешь пялиться?

15

В то утро я явился на еженедельное собрание в беззаботном настроении, не ведая о том, что мне предстоит пережить худшие в жизни часы, зато эти часы станут отправной точкой для самых благодатных перемен. Такова жизнь. Хоть и редко, но так случается, что самые тяжелые минуты таят в себе скрытое предназначение нас возвысить. Ангелы рядятся в колдунов и преподносят нам волшебные дары, тщательно запрятанные в мерзейших упаковках.

И поскольку дело обычно касается болезни, неудач или каких-нибудь житейских неурядиц, то люди не выказывают желания ни получить такой «подарок», ни его распаковать, чтобы открылось скрытое в нем послание. А может, надо просто набраться мужества и проявить волю? И бросить то, что не важно? Не требует ли от меня жизнь прислушаться к собственным желаниям и скрытым ожиданиям? Решиться наконец дать ход тем талантам, которыми она меня наделила? И отказаться от того, что не соответствует моим ценностям? Чему должна меня научить такая ситуация?

Когда нам выпадает испытание, мы зачастую встречаем его с гневом и отчаянием, возмущаясь несправедливостью происходящего. Но гнев делает нас глухими, а отчаяние слепыми. И мы упускаем возможность подняться и вырасти. И удары и поражения начинают сыпаться на нас со всех сторон. Это не означает, что судьба на нас ополчилась, это означает, что жизнь снова и снова пытается пробиться к нам со своим посланием.

Зал был набит битком. Осталось всего одно свободное место рядом с Алисой. Она наверняка заняла его для меня. Нас было намного больше, чем на еженедельных собраниях. Раз в месяц назначалось общее собрание всего департамента службы занятости, не только нашего подразделения. Я бросил «Клозе» на столик и спокойно уселся на место. В конце концов, не так уж неприятно являться последним: все тебя ждут.

— Посмотри на Тома, — шепнула мне на ухо Алиса.

Я нашел его глазами.

— А что такое?

— Посмотри получше.

Я наклонился вперед, чтобы разглядеть, но ничего не заметил, кроме обычного надутого и отстраненного вида. И тут я увидел. И не поверил своим глазам. Она лежала на столике чуть поодаль, но всем было ясно, что она принадлежит ему. Новая сияющая авторучка. «Дюпон». Алиса рядом со мной зажала рот и нос ладошкой, чтобы не расхохотаться.

— Приветствую всех.