Бог всегда путешествует инкогнито

— Хорошо, я оставлю тебе инструкцию. И ты, как обычно, будешь следовать ей, буква в букву.

Я почувствовал у себя за спиной движение воздуха и обернулся. Это Катрин приоткрыла дверь, чтобы войти в комнату. Она молча уселась в углу и коротко мне улыбнулась.

Вот тогда-то я и посмотрел вниз. На столе перед ней лежал большой серый блокнот, и на обложке я вверх ногами прочитал свою фамилию, написанную печатными буквами, черными чернилами и подчеркнутую быстрым, но аккуратным движением пера. Неужели Дюбре посвятил мне целый блокнот записей? Я сгорал от желания его прочесть. Что там, в нем? Список заданий, которые мне еще надлежит выполнить? Отчеты обо мне и наших беседах?

— Ладно, — сказал Дюбре, — подведем итог твоих достижений. Ты взялся проявлять несогласие, выражать свои соображения и пожелания, утверждаться среди других людей.

— В общих чертах — да.

— Теперь тебе надлежит, и это будет главным, научиться как следует общаться с людьми. Это очень важно. Мы не одни живем на свете. Мы поневоле все время взаимодействуем с другими, и в наших отношениях есть обратная связь. И нас далеко не все принимают с радостью. Чтобы это отношение было хорошим, чтобы нас ценили и уважали, надо научиться некоторым вещам.

Что-то мне в его рассуждениях не понравилось.

— Мне не хочется применять психотехники, чтобы общаться с людьми. Я хочу оставаться самим собой и ничего не говорить и не делать специально для улучшения качества общения.

Он вопросительно на меня посмотрел:

— Тогда почему ты согласился выучить язык?

— Не понял?

— Ну, ведь ты говоришь по-французски и по-английски, верно? Зачем ты выучил эти языки?

— Но это же другое дело…

— Почему? Ты ведь, когда родился, не говорил на этих языках… Ты их усвоил вместе со всеми их правилами и теперь пользуешься ими для общения. Разве у тебя возникает ощущение, что ты — это не ты, когда ты разговариваешь?

— Да нет, конечно.

— Ты в этом уверен? Почему ты не ограничиваешься жестами или не мычишь, чтобы тебя поняли? Ведь это более естественно…

— Но язык я выучил, когда был ребенком, это же большая разница.

— У тебя получается, что воспринятое в детстве составляет естественную часть нашего «я», а воспринятое в зрелом возрасте — искусственно, и, пользуясь этими навыками, мы перестаем быть самими собой?

— Не знаю. Но я не чувствую себя естественно, когда мне приходится делать то, что не пришло само собой, спонтанно.

— Хочешь, скажу тебе одну вещь?

— Какую?

— Ты являешь собой очередной пример сопротивления переменам. В этом и состоит отличие ребенка от взрослого: ребенок жаждет меняться, а взрослый делает все, чтобы уйти от перемен.

— Может быть.

— Хочешь, поделюсь с тобой одной мыслью?

Он слегка наклонился ко мне и сказал доверительным тоном:

— Когда человек теряет охоту к переменам, он начинает медленно умирать…

Я сглотнул набежавшую слюну.

Катрин закашлялась, за окном закричала какая-то птица, и крик был похож на издевательский смешок.

— Я понял одну скверную вещь, — продолжал Дюбре. — У большинства людей это неприятие перемен в поведении возникает в возрасте двадцати — двадцати пяти лет. Знаешь, чему биологически соответствует этот возраст?

— Нет.

— Это возраст, когда заканчивается развитие мозга.

— Но тогда охота к переменам исчезает не случайно. Наверное, это вполне естественно.

— Да, но на этом дело не заканчивается. Долгое время думали, что количество нейронов в организме необратимо сокращается вплоть до конца нашей жизни. Но совсем недавно было доказано, что они продолжают воспроизводиться и в зрелом возрасте.

— Вы мне подняли настроение, а то я уже начал себя чувствовать старичком…

— Точнее, процесс регенерации может начаться в зависимости от разных факторов, и среди них… обучение. Иными словами, если человек постоянно чему-то учится и эволюционирует, он не стареет. Тело и разум тесно связаны друг с другом. Хочешь пример?

— Хочу.

— По статистике Министерства здравоохранения, у большинства людей, вышедших на пенсию, резко ухудшается здоровье. Как по-твоему, почему?

Пока человек работает, он более или менее адаптируется, делая хотя бы маленький шажок вперед, и это не дает ему превратиться в развалину. Но как только он перестает работать, он перестает и делать усилия в этом направлении. И в результате закосневает в своих привычках. Это начало конца…

— Забавно…

— Чтобы оставаться в живых, надо оставаться внутри жизни, то есть быть все время в движении, все время меняться. Я знаю одну женщину, которая впервые села за фортепиано в возрасте восьмидесяти одного года. Невероятно! Всем известно, что, для того чтобы научиться играть, нужны годы занятий. А это означает, что в восемьдесят один год она сочла возможным и нужным потратить эти годы, чтобы освоить музыкальный инструмент. Я думаю, у нее есть все основания прожить еще очень долго.

Хочешь оставаться всю жизнь молодым — продолжай развиваться, учиться, делать открытия, не застывай ни в привычной обстановке, ни на мысли о том, что ты и так много сделал. Это лишает разум гибкости.

— А что вы мне посоветуете в плане общения?

Он посмотрел на меня с довольной улыбкой: