Бог пятничного вечера

– И, как мы видим, проделала отличную работу. Эта самоотверженная женщина вызывает у меня глубочайшее уважение и восхищение. Как тогда, так и сейчас. Мы знаем, через что ей пришлось пройти, и, однако же, она здесь, и это воистину нечто особенное. – Комментатор помолчал, слушая одобрительные крики и овации трибун и давая нам послушать рев стадиона. Одна сторона кричала: «Далтон», а другая отвечала: «Одри».

– Я освещал много игр, – продолжил комментатор, – но никогда не видел ничего подобного. Это для истории. Ребята, мы сейчас вернемся!

Я улыбался от радости. Не из-за своего участия в этом, но от гордости за Одри. Тем более что только мы трое – она, Рей и я – своими глазами видели свидетельство о рождении. Мог быть и четвертый, но тут я не был уверен.

Гейдж оперся ногами о прутья решетки, развернул сникерс, протянул мне половину, улыбнулся и не сказал ни слова.

Никто не сказал.

Глава 33

В воскресенье утром Гейдж постучал в дверь моей камеры. Футбольного мяча с ним не было.

– К тебе пришли.

Я сел.

– Вуд?

– И твоя жена.

Судя по тону, ждать дружеского визита не приходилось. Я встал.

– С ними все в порядке?

Он покачал головой.

– Не похоже.

Я протянул руки, Гейдж надел на меня наручники, вывел из камеры и из здания, провел вдоль ограды с колючей проволокой в строение из бетона и стали, которое мы любовно называли Оз. Здесь кто-то, скрытый стеной или занавесом, контролировал все рычаги нашей жизни.

Я вошел в большую комнату с несколькими столами и табуретами из нержавеющей стали, прикрученными к полу. Столы голые, окон нет, как нет и ничего такого, что можно было бы использовать в качестве оружия при попытке бузить в этой комнате. Гейдж указал на стол, и я сел. Надзиратель просунул цепь моих наручников в петельку посредине стола и защелкнул. Теперь руки мои находились поверх стола и все время на виду. Камеры записывали каждое наше движение и звук. Такие записи не раз использовали для выяснения истины в том или ином деле, и обнаруженные здесь свидетельства могли быть использованы как за, так и против любого из нас.

Гейдж повернулся ко мне.

– Должен напомнить, что тебе нельзя ни от кого ничего принимать и что тебя в любом случае обыщут, когда ты будешь уходить.

Я смотрел мимо Гейджа на дверь, ожидая Одри.

– Понял.

Гейдж наклонился.

– Учитывая обстоятельства, наблюдение за тобой усилено с целью предупреждения попытки самоубийства. – Он бросил взгляд в сторону камер. – Так что постарайся контролировать себя, кто бы ни вошел в эту дверь.

– Спасибо.

Надзиратель оставил меня одного в холодной гулкой комнате. Через несколько минут распахнулась дверь, и Гейдж появился в сопровождении Вуда и Одри. Сердце подпрыгнуло к горлу.

Ди с ними не было.

Прикованный к столу, я мог только слегка приподняться, так что приветствие получилось довольно жалким. Гейдж кивнул мне и отступил в угол.

Вуд подошел и обнял меня. В глазах у него стояли слезы. Одри держалась в сторонке. Глаза опухшие и покрасневшие, как будто плакала. На ней были джинсы и спортивная кофта, руки спрятаны в рукава – будто замерзла. Голубка висела поверх кофты и блестела в отражении флуоресцентных ламп. Я обратился к ней.

– Вуд сказал, ты заботишься о Таксе. – Она кивнула. Я попытался преодолеть неловкость. – Он любит тунца с майонезом и парой кусочков соленых огурцов. Обожает соленые огурцы.

За Одри ответил Вуд:

– Такс превратился в довольно неплохого сторожевого пса. Стоит только кому-нибудь заглянуть к ней в окно, как он кидается коршуном. Чуть не откусил мне голову, когда я заехал за ней.

Одри не теряла времени на ерунду.

– Ты разговаривал с Ди?

– Нет.

– Ты не знаешь, где он?

– Что?

– Он пропал, – объяснил Вуд.

– Что значит – пропал?

– Вот это лежало у нее на кухонном столе сегодня утром. – Вуд подтолкнул ко мне через стол папку. Это была папка с личным делом Далтона Роджерса, которую Одри держала под кроватью. На обложке почерком Ди было написано: «Ты должна была рассказать мне. Вы оба должны были».

Вуд смотрел на Одри и ждал. Прошла минута, прежде чем она заговорила:

– После вчерашней игры я уснула с включенным светом. Погуляв с друзьями, Ди, где-то после полуночи, должно быть, зашел посмотреть, как я. – Она потерла руки. – Он так делал с… – Она неопределенно махнула рукой, затем продолжила: – Могу лишь догадываться, что он выключал свет и как-то увидел папку, потому что… – Одри протянула папку, предлагая мне открыть ее.

Я открыл. Свидетельства о рождении не было. Я посмотрел сначала на него, потом на нее.

– Это плохо.

В ее глазах застыло отражение холодного, жестокого мира, окружавшего меня. Одри изо всех сил старалась не расклеиться.

Еще никогда в жизни я не чувствовал себя таким беспомощным.

Мы сидели молча. Никто не знал, что сказать. Жена первой нарушила молчание. Заговорила тихо, словно каждое слово причиняло ей боль.

– Вчера утром он купил билет на поезд. Оплатил моей карточкой.

– Куда?

Она помолчала, но на меня так и не посмотрела.

– В Нью-Йорк.

Меня как будто пнули в живот.