Бог Непокорных

— Он забрал наших жен и сестер, молодых и уже зрелых кобылиц — всех, что были способны вынашивать детей. Он покрыл их всех, но проклятое его семя выжгло их изнутри. Из их мертвых тел родились фох аггодуналоу 7, быкоголовые дымы — насмешка над нашим униженным родом. Мы еще не мертвы, но у нас отняли будущее, поэтому ничего другого мы не желаем больше, чем мести.

— Что ж, — сказал Кадан. — Если досточтимый Рафх ручается за вас, я не стану препятствовать вашему желанию вступить Замок Ста Башен для того, чтобы выразить свое почтение королевской чете Аннемо. Пойдемте в замок, я провожу вас.

Он закрыл путь в Преисподнюю, оставил последний отряд львиноголовых хагезу охранять Запретный Утес, а сам, вместе с Джиорбин и гостями, направился в Башню Стражей, а из нее, по узкому и длинному мосту, в аръергарде длинной процессии демонов и придворных — в Железную Башню. Конечной целью их пути являлась Башня Каменных Цветов, в которой обычно проходили наиболее пышные приемы и праздники. Из мраморных стен широкой залы вырастали цветы, их серебристые корни пронизывали стены Башни, придавая белому мрамору необыкновенный оттенок; на листьях и лепестках вместо росы покоились прозрачные драгоценные камни. Эйрин и Трангелабун заняли троны на возвышении у дальней стены; демоны, чьи имена и титулы громко 7 буквально: «Дым, имеющий бычье лицо» (мидлейский) объявлял герольд, по очереди входили в зал и приветствовали правителей Аннемо. Сходства с приемами при дворах земных правителей Кадан не мог не заметить — но не сейчас, ни тринадцать столетий назад, когда он впервые стал свидетелем торжественной церемонии на нижнем небе, он бы не смог ответить на вопрос о том, копируют ли небесные порядки земные — или же, наоборот, небесные служат тем образцом, который бессознательно воспроизводят те, кто наделен властью в мире людей?

Все демоны были представлены, и последним в зал тяжело вошел Цей Дхаберги, ростом превосходивший самых высоких хагезу по меньшей мере в два раза, а общими размерами тела — в десять раз. Из придворных с ним мог бы сравниться разве что дождевой дракон Саджару, свернувший свое длинное тело кольцами в дальнем углу зала; порхавшие рядом с ним интази, маленькие лошадки с крыльями бабочек и стрекоз, возбужденно зашептались при виде брутального, исполненного грубой мощи, адского кентавра.

Каждый из гостей, как и положено, принес с собой какой-либо дар — к появлению Цея мраморный столик рядом с троном уже был заполнен, и тяжелое копье с двумя лезвиями, которым одарил королей Аннемо последний из гостей, пришлось держать в руках одному из львиноголовых стражей — и было видно, что удержать копье ему удается не без труда.

Затем гостей пригласили пройти в другой зал, предназначенный для танцев; первой парой стали Трангелабун и Эйрин, второй — Лланлкадуфар и Эгсодия, за ними последовали придворные Аннемо и демоны из свиты Тоншорона. Сам Тоншорон пропустил первый танец, но принял участие в двух последующих — впрочем, по его лицу было видно, что он совсем не в восторге от такого времяпрепровождения. Больше из демонических предводителей не танцевал никто — Кадана, впрочем, позабавила мимолетная мысль о том, как выглядел бы Цей, вздумай он присоединиться к танцующим, и с какой скоростью от него стали бы отлетать недоуменные придворные, когда Цей, поворачиваясь, размахивал бы в разные стороны своим бронированным, покрытым шипами хвостом. Джиобрин, по-прежнему вертевшаяся рядом, восприняла улыбку Кадана как намек и позвала его на танец — на что он ответил отказом, поскольку находился здесь не для развлечений, а по служебному долгу. Джиобрин поджала губы и позвала на танец кого-то другого.

После третьего танца предводителям демонов было предложено пройти в соседнее помещение для приватной беседы; демоны из свиты остались в танцевальном зале, в обществе придворных. Банкет, который в ином случае мог бы последовать за танцами или даже идти параллельно им, заранее было решено не проводить — один только вид нечистой пищи демонов вызвал бы тошноту у обитателей небес, и ровно также небесная пища — фрукты и нектар — показалась бы демонам пресной до отвращения.