– Я заставлю людей принять мою мораль для их же собственного блага, – говорил тот. – Все эти жалкие «не», которые на протяжении тысяч лет звенели у них в ушах, не сработают, если не вбить их в мозги гвоздями. «Не убей!», «Не укради!», «Не прелюбодействуй!» – учили их. Но честные христиане продолжали жрать друг друга и надеяться, что однажды пролитая кровь «Спасителя» искупит и их грехи, как искупала миллиарды грехов гнойных червей предыдущих поколений. А я тебя уверяю, что она не искупала и не искупит ничего. И есть только одно средство остановить повальное разложение умов и нравов – заставить их ходить строем и жить по прейскуранту: преступление – наказание.
– Без прощения?
– Разве только иногда, в показательных целях.
– Это жестоко.
– Менее жестоко, чем то, что они творят сейчас.
22-й и сам знал, что мир погибает. Об этом и в книгах писали, да и глазами своими он уже научился пользоваться в достаточной степени, чтобы наблюдать сложившееся положение дел самостоятельно.
Безостановочные войны на одних континентах, холодная пелена равнодушия и торжества материальной выгоды – на других. Учитель намеревался разбудить спящих и укротить строптивых. Создать здоровый баланс между духом и материей, между верой и подчинением суровому кодексу общественной пользы.
И в этом глобальном плане самая важная роль, естественно, отводилась чудесам.
Он сам, его отец и мать, младшая сестра уверовали в нового мессию благодаря чудесному исцелению незрячих глаз. Они все теперь получили номера в системе и строили жизнь по новым правилам, выработанным учителем.
Если бы чудо не произошло, их нынешняя жизнь, вероятно, показалась бы им прежним невозможной. Но чудо меняло всю систему оценок. Оно преображало настоящее и перечеркивало опыт прошлого.
Чуду отдавался урожай их сердец и кошельков. Чудо диктовало им новые симпатии и антипатии. Чудо стало смыслом и стержнем жизни.
И не только то одно, рядовое чудо, которое произошло три года назад в задрапированной темными шторами комнате. Нет, подобные чудеса происходили постоянно.
И хотя учитель был очень избирателен в приеме пациентов («Этот бесперспективен», «Жалкий субъект, неспособный видеть… слышать… ходить… говорить… запоминать… мыслить…», «Все равно скоро сдохнет», «Не заслуживает» и т. д. и т. п.), попадались и стоящие экземпляры.
– Он не слепой, он может видеть, – говорил учитель про кого-то, как когда-то сказал про 22-го.
Или он говорил, что некто может отложить костыли или сбросить тяжелый сон паралича. Или…
В общем, их было много таких. Тех, которые почему-то заслужили, как и он сам когда-то. В основном молодых и перспективных. Должных пополнить армию учительских неофитов и пропагандировать его идеи массам.
– Не учить, а подчинять!
Так прямо, впрочем, целитель говорил не со всеми.
У него было правило, что с каждым нужно общаться на понятном ему языке.
Поэтому 22-й даже гордился немного той степенью откровенности, которая возникла между ними двоими.
– Это потому что он тебя как-то особо отличает, – говорила младшая сестра, которая три года назад, сразу после сеанса исцеления и возвращения прозревшего брата домой, первым делом притащила ему любимых кукол и потребовала ответа, кто есть Лариса, кто Кларисса и кто Беатриса.
Тогда же она научила его отличать брюнеток от блондинок и шатенок.
Сама же сестра оказалась рыжей, что почему-то ему очень понравилось. Ужасно понравилось.
От этой рыжины исходило что-то теплое и родное. Что-то исконное, укорененное где-то глубоко в душе.
Как это может быть, он не понимал, ведь раньше он никогда не видел сестриных волос. Так же как и никаких других, подобных им по цвету. И все-таки…
Жалко, что сам он не был рыжим.
– Да ты вообще ни на кого из нас не похож, – говорила сестра. – А знаешь, на кого похож?
– На кого?
– Да на учителя. Может быть, поэтому он тебя и выделяет.
– Глупости, – спорил 22-й. Но самому было приятно. Потому что походить на учителя – это значило прикоснуться к избранности, к чуду.
И чудеса продолжались.
Глухие, немые, хромые и сухорукие проходили по его жизни печальными вереницами. Кто-то выздоравливал на его глазах за считаные мгновения.
А теперь учителю стало мало его глаз. Его прозревших, необыкновенных, чудесных, внимательных глаз.
А также глаз других номеров: от 1-го и до 214-го. Их ему теперь тоже было мало.
Поэтому он решил совершать свои сеансы в прямом эфире и войти под знаменем чуда во все дома рядовых и особенных граждан. Тех, кто достоин света, и тех, кто достоин только контроля. Учитель объявил, что пришла пора завоевывать страну.
– А если они захотят убить вас, как убивали своих прежних пророков? – волновался 22-й.
– Меня им не убить! – отвечал учитель, улыбаясь.
И как же он был красив в этот момент – просто не человек, а бог!
Глава 19. 2027 год
– Такого вы еще не видели никогда! – заливался торжественным щебетом облаченный в белый смокинг ведущий. – Волшебство в реальном времени! Чистая энергия и никакого обмана!