Бог из пещеры (СИ)

  Сфингой в культуре цивилизации зиккуратов было принято называть статую, в которую вселилась сущность демона, в силу тех или иных обстоятельств. Древние ултарцы обладали развитой демонологией, знание которой даже во времена задолго до забытой эпохи - пик расцвета могущества чародеев - были покрыты завесой тайны. Лишь немногие отваживались практиковать ее, и еще меньше - записывали результаты своих изысканий. Как следствие этого, большая часть знаний демонологии носила стихийный характер и так и не была оформлена в полноценную дисциплину. Практикующие ее волшебники проводили ритуалы и обряды, устаревшие еще до их рождения, как следствие - неэффективные, а также смертельно опасные и противные природе, какой ее задумывал создатель сущего. Они, во всевозрастающих запросах своих, взывали к сущностям Бездны, коим нет и не было места в изначальном замысле творца. Когда же магия пришла в упадок, о демонологии забыли, как о страшном сне, и лишь в немногих глубинках мира, местах, где не ступала нога человека вот уже долгие тысячи лет, сохранялись плоды и результаты тех порочных экспериментов. Говоря же о сфинге, мы, за редким исключением, говорим не о целенаправленном одушевлении, но о проклятии, которое не снять, - проклятии, которое навлекли на себя и своих потомков волшебники, постигшие запретную сторону магии.

  Мордрет лежал обездвиженный под весом существа. Оно обхватило его руками, зажав в тисках объятий передних конечностей, в то время, как прочие руки сфинги были сокрыты темнотой тоннеля. Статуя не имела стоп, а многочисленными ладонями упиралась в пол, стены и своды, передвигаясь по подземелью, как паучиха. Становилось ясным, что за инструмент оставил следы на стенах ходов, когда прокладывал их - это были вовсе не зубы, как Мордрет предположил сначала, но ногти на концах длинных пальцев сфинги. Ее глаза были чистейшими сапфирами, инкрустированными внутрь глины, а тело покрывали письмена. Из ноздрей и рта существа с громким свистом и клубнями вырывался туман - те самые миазмы, что в некоторые из ночей поднимаются на поверхность и посещают деревню Гвадатаи, в поисках жертв, свыше тех, что причитаются, согласно учению религиозного культа аборигенов, - истинная сущность демона.

  Пышные, но твердые каменные груди Сфинги упирались магу в живот, не давая тому сделать полноценный вдох. Он по-прежнему не имел доступа к магии, но даже обладай таковым, ничего не смог бы предпринять, к тому же был парализован веществом, покрывающим его от головы до ног. После прикосновения существа, затвердевшее оно превратилось в кокон, обездвижив чародея.

  Огромное женское лицо опустилось ниже, зависнув в дюйме от волшебника, а бесформенный туман образовал сгусток, напоминающий язык, и этим отростком сфинга потянулась ко рту Мордрета, прильнув к нему и проникая внутрь, сквозь щель между губами. Сознание вновь померкло, как тогда, в зиккурате, когда к нему прикоснулась сущность, обитающая на вершине шпиля таинственной башни, - Гнозис. Только сейчас положение напомнило о нем, а вместе с тем, как он вспомнил имя сущности, его чело, что было померкло, отрезанное от магии, вновь загорелось сиянием чистого знания. И едва это произошло, как сфинга тут же отпрянула от волшебника и со страшным свистом, испуская миазмы, исчезла во тьме тоннеля, напуганная тем заревом, смертельным для существ подобных ей. Вскоре подвижность вернулась к нему, но еще некоторое время маг лежал, тяжело дыша и приходя в себя.

  Шаман ожидал, пока Бог из пещеры окончит трапезу у входа в подземелье, - ожидал, задумчиво глядя на голубоглазую красавицу Нут в вышине, над головой. Вот уже несколько ночей на небосвод выходила только вторая луна, что нарушало природный ход вещей. Впрочем, у лунарного цикла никогда и не было четкой системы, строгого свода правил, или графика. Ученые, проводящие исследования по данной тематике, независимо друг от друга и в разные временные промежутки развития науки приходили к одному и тому же выводу, что ежели некая систематичность в этом вопросе и имеет место быть, она непостижима уму человека; не их - это уж точно. Шаман ничего не знал об исследованиях, он просто подмечал перемены и несуразицы в том, что его окружало, а следовало бы наслаждаться миром, не обращая на них внимания.

  Его жизнь оборвал удар булыжником по затылку, если конечно эту подзатянувшуюся агонию, хоть под каким-либо углом можно назвать жизнью. Тело мертворожденного перестало биться в конвульсиях, только когда последняя капля тумана покинула его легкие. Все это время рука шамана тянулась к запечатанном сосуду, хранящемуся в кармашке пояса, сплетенного из веревок.

  Свою одежду Мордрет нашел в дрянном шалаше колдуна, но не нашел кинжала и потому дальнейший путь его лежал в деревню.

  Гвадатаи праздновали, одурманенные брагой из ягод. Они танцевали вокруг огромного костра, ели и пили до отвала; пели и совокуплялись прямо там, на земле, как дикие животные. Но только не вождь - вдалеке от общей массы веселящихся туземцев, он сидел, развалившись у входа в общинный дом, лаская трофейное оружие.