Бог из машины

По неспокойному Ициару они с Удэйном ехали, закутавшись в плащи и пониже надвинув шляпы. Потому что один – типичный ролфи, а другой – шуриа. Но погромщики и охотники на шпионов не станут слушать Шэйза Тиглата про славные годы, посвященные борьбе с ролфийскими захватчиками. Теперь шуриа для них – вероломные предатели и союзники агрессоров с Ролэнси. А потому – за шею змеиного прихвостня и на перекладину.

Но пред очи тива Алезандеза «заживо погребенный» шуриа предстал во всей красе – с пропитанной кровью повязкой на лбу, исполненный благородного гнева и решимости восстановить справедливость.

И, разумеется, хитрый Ворон пришел в ужас от истории про студентов-вивисекторов.

– Предвечный! Это невозможно! Такие милые молодые люди и вдруг учиняют подобное злодейство! Ай-ай!

Алезандез так сочувственно вздыхал, так жалостливо свистел носом, что Шэйз мысленно возмутился: «Интересно, он за кого меня принимает? За болванчика-полукровку? Забыл, должно быть, что я – шуриа. Или настолько разочаровался в своем Предвечном, что точно так же, как господа потрошители, верит только в магию?» И его желание отправить подлого диллайн на встречу к Предвечному окрепло.

– Вы должны строго наказать этих… экспериментаторов, Благой! Они – преступники и убийцы! – голосил Тиглат, окончательно войдя в роль безвинной жертвы мучителей в студенческих мантиях.

Алезандез клятвенно заверил, что наведет порядок в университете и приструнит зарвавшихся сектантов. Кто угодно поверил бы этим искренним интонациям, но не шуриа.

«А ведь ты их не просто покрываешь, птица певчая, ты тайно ими руководишь», – возмутился Тиглат. Нет, мыслей хозяина роскошнейших апартаментов он читать не мог, никто не может. Но эмоции чуял великолепно, а настроение и подавно. Тив Алезандез пребывал в легком раздражении, несильно злился и хотел как можно скорее избавиться от неожиданного визитера. Шэйз Тиглат был для эсмонда точно назойливая муха, которая жужжит ночью и спать не дает. Но с виду и не скажешь – само участие, а также нестерпимое желание помочь, утешить и защитить.

«И прихлопнуть, как муху. Домашней туфлей», – догадался шуриа.

И рука сама потянулась к флакончику с ядом. На обширном рабочем столе Алезандеза, кроме бумаг и книг, находилось еще два подноса с питьем и кушаньями. По количеству хватило бы, чтобы насытить стаю… нервных тивов-секретарей, снующих по резиденции. А по качеству… В желудке у ширианского повстанца заурчало. Тут тебе и сыр, и жареные колбаски под острым соусом, и рыбка, и фаршированные овощи, и сласти. И, конечно же, кувшинчик со свежайшими сливками.

«Отлично!» – подумал Тиглат.

– А что это за дикая история с моим якобы убийством, опознанием и пойманными убийцами? – спросил он.

– Прискорбное недоразумение, дорогой Шэйз. Мертвец был так похож на вас, что мы даже не усомнились.

– Он был шуриа?

– Очень может быть. Тело было так изуродовано, так изувечено. Просто кошмарно.

Подлый тив возрыдал в голос.

«Каков лицемер!» – разгневался шуриа и, пока диллайн делал вид, будто вытирает платочком слезы, подсыпал ядовитый порошок в сливки. Одним движением, ибо делал такое не единожды. Как, собственно, каждый приличный шуриа.

– А мнимые убийцы? – поинтересовался Тиглат.

– Они признались.

– Но теперь-то их отпустят. Хотя они ведь тоже принадлежат к секте вивисекторов.

– Вот как! Как странно! А ведь их уже казнили. По законам военного времени.

Ловкостью, с которой тив Алезандез избавлялся от ненужных ему людей, можно было только восхищаться. Шэйз удержался от того, чтобы зацокать языком, выражая восторг находчивости эсмонда.

– О! Это меняет дело. Не угостите ли чашечкой кадфы?

– С удовольствием, – обрадовался эсмонд. – Вам со сливками? Ах, я и забыл, вы же пьете кадфу в чистом виде. А я люблю со сливочками. Очень, знаете ли, полезно для желудка.

– Не скажите, Благой Алезандез, не скажите. Вся прелесть напитка в его первозданности. Я бы сказал, натуральности.

Тив призадумался и согласился:

– Тогда я, пожалуй, последую вашему совету. Мне по душе первозданность сливочек.

«Великие Духи! – подумал шуриа, провожая взглядом каждый глоток своего бывшего, а теперь уже совершенно точно бывшего покровителя. – Как все просто. Правы диллайн, когда говорят: «Нет человека – нет заботы».

Он, конечно, здорово рисковал, оставаясь в кабинете Алезандеза еще полчаса, обсуждая планы на завтра и свое обязательное участие в предстоящей церемонии. Тив сделал широкий жест – пригласил шуриа на богослужение, которое одновременно должно было стать магическим ритуалом.

– Кому-то же надо спасать эту страну от ролфийского нашествия, – хохотнул эсмонд. – Неужели вы думаете, что я доверю такое важное дело идберранским армии и флоту?

Странное ощущение поселилось в душе Шэйза Тиглата, никогда доселе непознанное. Грусть и страх пополам с жаркой животной радостью.

«Так вот что все они чувствуют, глядя на нас, на шуриа, на Про́клятых! – неожиданно догадался он. – Я буду жить, а он умрет. Я! Буду! Жить!»