Бог Ярости

Он любит его. Это не влюбленность, не простое восхищение или интрижка. Мой сын полностью, по-настоящему и безвозвратно любит гангстера.

Упокой Господь мою душу, разорванную на куски.

— Кстати… — Николай улыбается Брэну. — Я обязательно скажу своему отцу, чтобы он задал тебе точно такой же вопрос, когда ты встретишься с ним. Я хочу услышать, что ты скажешь.

Брэн снова улыбается и передает ему несколько булочек с джемом, на которые он набрасывается, как монстр.

После завтрака Астрид проводит их в гостиную.

— Мам, может тебе стоит отдохнуть? Ты всю ночь провела в студии.

— Ерунда. Я бы ни за что не упустила шанс познакомиться с Николаем. Я выпила чай за завтраком. Со мной все будет в порядке.

— Мэм… — он замолкает, когда она бросает на него свирепый взгляд. — Астрид… Простите, что помешал вашему отдыху.

— По крайней мере, ты это понимаешь, — бормочу я, следуя за ними по пятам.

Моя жена ругает меня своими ярко-зелеными глазами, которые могли бы заставить меня сделать что угодно — абсолютно все, — кроме как отдать моего драгоценного Брэна этому придурку.

— Я могу уйти, если так будет лучше… — его слова обрываются, когда Брэн сжимает его запястье и качает головой.

— Ни в коем случае, — говорит моя жена. — Ты наш гость.

— Не тот, которого я одобряю.

— Леви, серьезно. Разве тебе не пора идти на работу? — она упирается рукой в бедро и бросает на меня строгий взгляд.

— Я сказал, что заболел.

Меня буквально выворачивает наизнанку при мысли о том, что еще один из моих детей покинет гнездышко.

Да, они уже несколько лет учатся в университете, и я должен был бы привыкнуть к этому чувству, но я определенно не привык. Кроме того, какая-то часть меня думала, что Брэн решит вернуться домой и остаться с нами на всю жизнь.

Неужели я прямо сейчас прощаюсь со своей мечтой?

— В любом случае, Николай, — говорит моя жена, качая головой. — Хочешь посмотреть детские фотографии Брэна?

— Черт возьми, да, — с готовностью соглашается он, как нетерпеливый ребенок, затем выпаливает: — Я имею в виду да, пожалуйста.

— Мам, — Брэн бросает на нее недоверчивый взгляд.

— Ты даже не представляешь, как долго я ждала, чтобы сделать это.

Астрид ведет Николая к своему любимому дивану с видом на сад, затем подходит к шкафу, чтобы достать все альбомы, к которым относится как к сокровищам.

Брэн делает шаг назад, чтобы встать рядом со мной, на безопасном расстоянии от них.

Мы наблюдаем, как его мать садится рядом с Николаем и начинает рассматривать фотографии с того дня, когда узнала, что беременна близнецами. Тогда мы еще не знали, что это близнецы.

Я так хорошо помню тот день. Радость, охватившая нас при мысли о том, что у нас будет собственная семья, была настолько ощутимой, что я до сих пор чувствую ее вкус у себя на языке. Кажется, что это было вчера, но это не так, потому что у одного из моих первых малышей теперь своя жизнь, и, вероятно, он не позвонит и не напишет мне, когда ему нужно будет поднять настроение.

Пока Астрид рассказывает Николаю историю, стоящую за каждой фотографией, он внимательно слушает, с живым интересом разглядывая альбом, лежащий у него на коленях.

Гребаный урод.

Брэн подходит ближе ко мне, выражение его лица застенчивое, когда он потирает затылок, а затем говорит тихо, чтобы только я услышал его.

— Ты так сильно его ненавидишь, папа?

— О боже, что навело тебя на такую мысль?

— Вроде как это очевидно и, ну, ты все еще пялишься на него.

Я прекращаю испепелять взглядом череп Николая. Я решил, что, если буду смотреть достаточно пристально, он расколется, и мы избавимся от этой неприятности.

— Ты, кажется, сказал, что вы больше не вместе? — спрашиваю я, приподняв бровь.

— Я… тоже так думал, — он вздыхает и качает головой. — Держаться от него подальше невозможно. Поверь мне, я пытался. Много раз. И с каждым разом становилось только сложнее, а не легче, и я действительно больше не могу представить свою жизнь без него. Я причинил ему достаточно боли, отрицая свою ориентацию и его. Он был терпелив и даже согласился встречаться со мной тайно, хотя открыто являлся би. Я больше не могу причинять ему боль, это было бы хуже, чем причинить боль самому себе. Мысль о том, что я могу потерять его, пугает меня до чертиков, папа.

Черт возьми.

Я вижу это снова. Тот взгляд, который был у него раньше. На этот раз он более напряженный, когда смотрит на него.

Он не боится за него, он боится потерять его.

Преступного ублюдка-гангстера.

Я знал, что от этого придурка Киллиана одни неприятности. Он не только вторгся своим нежелательным присутствием в нашу жизнь, но теперь еще и его кузен.

Хотя признаю, что Николай гораздо более воспитан, чем этот псих.

Брэн снова переключает свое внимание на меня.