Бог Ярости

— Общество может пойти в задницу, — говорит папа. — Главное — это ты. Пока тебе комфортно в своей шкуре, все остальные могут закрыть свои поганые рты. Если они что-то скажут, я затаскаю их по судам так, что они пожалеют, что перешли тебе дорогу.

Я слегка улыбаюсь.

— Спасибо, папа.

— Неужели… что-то изменилось? — с надеждой спрашивает мама.

— Почему ты так думаешь?

— Ты часто смотришь на свой телефон, и на твоем лице появляется тоскливое выражение.

— Правда?

Они оба кивают, и я вздрагиваю. Не думал, что я настолько очевиден.

— Ты нашел кого-то, кто тебя понимает? — спрашивает папа.

— Ты не будешь слишком шокирован, если я скажу, что это мужчина?

Мамины губы дрогнули в ухмылке.

— Я так и знала.

— Я тоже, — говорит папа.

— Что? — я смотрю на них, как на инопланетян. — Как…? Почему…? Когда? Я и сам не знал.

— Ну, милый. Твоей первой любовью был парень.

— Что?

— Мой сводный брат, Джейден.

— Джей?

— Ты назвал его принцем и сказал: «Мама, он такой красивый», когда впервые встретил его. Сколько тебе было? Пять? Лэн забавлялся, наблюдая, как девочки дерутся за него, а ты был весь в Джее. Это продолжалось недолго, и в конце концов вы стали друзьями, но я определенно видела притяжение в твоих маленьких глазках.

Точно. Я помню, что считал его очень красивым. Но потом наступило половое созревание, и я никогда не думал о нем в этом смысле. Я вообще ни о ком не думал в этом смысле.

За одним проклятым исключением.

— Потом, — продолжает мама. — Тебе больше нравились девушки, и я подумала, что, возможно, ты би, но я не хотела поднимать эту тему, пока ты сам мне не скажешь. Я рада, что ты почувствовал себя достаточно комфортно, чтобы рассказать нам.

Я улыбаюсь ей, чувствуя себя немного глупо из-за того, что так бессмысленно беспокоился об этом. Затем я наклоняю голову в сторону отца, который был ужасно молчалив.

Его лицо не читаемо, похоже, он борется со своими демонами.

— Пап? Ты… не против?

— Твоей ориентации? Естественно нет. А вот с этим парнем я пока не уверен. Как его зовут? Возраст? Имена родителей?

— Э-э… так… помнишь Киллиана?

Его губы приоткрылись.

— Пожалуйста, только не говори мне, что ты с парнем своей сестры. Бывшим парнем?

— Что? Нет. Конечно, нет, папа.

— Фу, Леви, — мама шлепает его по руке.

— Ладно, ладно, — он делает вдох. — Хуже быть не может.

— Он его кузен.

— О, черт возьми, — лицо отца буквально бледнеет, и мне даже жаль его. Он всю жизнь имел дело с Лэном, а потом у него появился Килл, который к тому же психопат, и я не думаю, что он успел это осознать.

— Пожалуйста, скажи мне, что он — уравновешенный кузен, который держит его в узде.

— Если честно, и я не могу поверить, что говорю это, но Киллиан определенно тот, кто держит Николая в узде.

— К черту мою жизнь, — он выдыхает. — Астрид, принцесса. Кажется, у меня сердечный приступ.

— Папа… ты в порядке? — я внимательно изучаю его. — Вообще-то мы сейчас не вместе, так что можешь не волноваться.

— Ну и черт с ним, — мама снова трясет его. — Твоему папе просто нужно перестать быть ребенком.

По совпадению, выражение лица отца возвращается к нормальному.

— Вы не вместе, говоришь?

— Леви! — ругает мама.

— Что? Я не могу допустить, чтобы эта кучка психопатов развращала моих детей. Я уверен, что ты найдешь кого-то получше, сынок.

Грустная улыбка кривит мои губы.

— Я так не думаю, папа.

— Что случилось? — мягким тоном спрашивает мама.

— Кое-что, касающееся Мии.

— Девушки Лэна?

— Да. Она также младшая сестра Николая, и он очень, я имею в виду очень, ненавидит Лэна до глубины души. В основном потому, что мой дорогой брат доставил ему и его друзьям много неприятностей.

Мама вздыхает.

— Лэн, о, Лэн.

— Так Лэн избил его? — спрашивает папа с ноткой предвкушения.

— Леви! — мама ругается снова.

— Я одобряю то, что Лэн защищает своих брата и сестру.

— Ты подаешь пример своим детям, милый.

— Так избил? — спрашивает он меня.

— Все было наоборот, и я злюсь на Николая за это.

— Разве Лэн не избил Килла однажды? — спрашивает мама.

— Это мой мальчик, — папа одобрительно кивает, а мама закатывает глаза.

— Все равно ему не следовало этого делать. Я умолял его прекратить, а ему, похоже, было все равно, — я испускаю долгий вздох. — В любом случае, со мной все будет в порядке.

— Ничего страшного, если это не так, — папа ласково хлопает меня по спине.

Мама обнимает меня и целует в макушку. Ее запах и тепло поглощают меня, когда она шепчет:

— Я горжусь тобой, милый. Я люблю тебя таким, какой ты есть.

Я обхватываю ее за плечи, даже когда думаю:

Хотел бы я, чтобы ты не любила.

Теперь, когда все вышло наружу, я знаю, что это лишь вопрос времени, когда остальное прорвется сквозь мою ослабленную защиту.

И когда это произойдет, вряд ли я смогу снова обнять ее.

На следующее утро, вернувшись с пробежки, я принимаю душ и иду на кухню, чтобы приготовить завтрак для родителей.

Это меньшее, что я могу сделать после той любви и понимания, которыми они осыпали меня прошлой ночью. Благодаря им я уже много лет держусь за эту ниточку надежды. Если бы их не было в моей жизни… я даже не хочу об этом думать.